Увидеть монаха
В сентябре состоялись панихиды на могилах сестер дореволюционного Скорбященского монастыря. К сожалению, мы очень мало знаем о судьбах сестер Скорбященского монастыря после закрытия обители в 1920 г. До недавнего времени нам не было известно местонахождение ни одной могилы. Все изменилось после нескольких встреч.
Уральский следопыт. 2011. № 8. С. 32-33
Часть 1
Еще семь лет назад тагильчанин Валентин Моисеев написал удивительный очерк «На Корабельном мысу» (Уральский следопыт. 2011. № 8. С. 32–37) о своих детских воспоминаниях. В 1950-е гг. несколько семей с детьми снимали на лето флигель и мансарду у двух монахинь бывшего Скорбященского монастыря: Миропии Федоровны Волковой (ее монашеское имя Дария нам стало известно из уголовного дела 1932 г.) и Дарии Никифоровны Коровиной. Летние каникулы были временем настоящего детского счастья, о котором Валентин Дмитриевич рассказал с невероятной теплотой и любовью.
На Корабельном мысу до революции был заводик, на котором изготавливался кирпич для строительства Вознесенского храма и др. зданий обители. В сосновом бору стоял добротный пятистенный дом с надворными постройками, сестрам принадлежали сенокосная земля 1½ десятин, пасека и живность: коровы, козы. После закрытия монастыря здесь жили родные сестры – казначея обители монахиня Валентина и монахиня Евстолия (Деевы). Об этом мы узнали из исповедных росписей Введенского храма за 1925 г. Наверняка на территории кирпичного завода после революции 1917 г. жили и др. сестры обители, но архивные документы об этом умалчивают.
В конце 1920-х – начале 1930-х гг. здесь жили и молились уже др. сестры, о которых поведал краевед В. Моисеев. В городе они почти не бывали, и к ним никто не наведывался. Шумно здесь было только в ночь с 8 на 9 февраля 1932 г., когда оперуполномоченный Михеев предъявил ордер на арест М.Ф. Волковой и Д.Н. Коровиной. Их заточение в тагильском домзаке длилось недолго – 23 марта они были освобождены из-под стражи. Обвинение в контрреволюции было несостоятельным.
Из материалов уголовного дела «Историческая гниль» и дел по лишению избирательных прав нам стало известно о судьбах этих двух сестер.
Дарья Коровина родилась 19 марта 1887 г. в деревне Букир Б.-Юрьевского района в семье крестьянина-бедняка. У отца она жила до 16-летнего возраста, после чего пошла странствовать, так как жить в семье было невозможно из-за притеснений мачехи. До 21 года ходила по домам, помогала в домашнем хозяйстве и тем добывала себе пропитание. И вот она пошла на поклонение к Симеону Праведному в Верхотурье. Там встретилась с казначеей Тагильского Скорбященского монастыря Татианой Деевой, которая и пригласила ее в свою обитель. С тех пор и жила здесь в качестве послушницы, пока монастырь не закрыли. Дарья поступила в организованную из монахинь сельхозкоммуну «Улей» и работала в ней полгода. В 1920 г. она заболела, а когда немного поправилась, пошла по деревням, где жила у крестьян и помогала по хозяйству. В 1924 г. она вернулась в Нижний Тагил.
Миропия Волкова родилась в селе Покровском 17 декабря 1876 г. в крестьянской семье. Отец ее был рабочим-старателем по добыче золота на реке Салке. По свидетельству тагильчанки Марии Терентьевны Касьяновой (в девичестве Овчинниковой), внучатой племянницы М.Ф. Волковой, ее прадедушка и прабабушка, т. е. родители Миропии Федоровны, были учителями и привезены Демидовым откуда-то из центральной России – кажется, из Симбирской губернии. Отец Миры (так ее звали в семье) умер, когда ей было три года. Она закончила два класса сельской школы. В одиннадцать лет мать отдала ее на воспитание в Скорбященский монастырь, где она и прожила 33 года. После закрытия монастыря средства на жизнь она добывала, исполняя частные заказы по шитью одеял. Вплоть до 1923 г. Миропия проживала в монастырской сторожке и последняя покинула обитель, когда Скорбященский и Вознесенский храмы отошли под детский городок.
Потом сестры недолго проживали в доме прихожанина монастыря Юшкова. В 1924 г. они купили себе дом на слом, по частям перевезли его в сосновый бор на Корабельный мыс в четырех километрах от города. Своими силами они этот домик поставили и стали жить. Дарья работала столяром на кирпичном производстве, перешедшем от монастыря советской власти, а Миропия вела домашнее хозяйство. Тихое существование вдали от людских глаз было самым лучшим для монахинь.
По свидетельству тагильчанки М.П. Семенюк, две насельницы закрытой обители уединенно жили на Корабелке вплоть до начала 1960-х годов. По субботам и воскресеньям они подвижнически преодолевали путь пешком в Казанскую церковь на Вые и обратно. В конце 1960-х – начале 1970-х годов в лесу жила только одна из них – согбенная старушка с ясными глазами. Она часами пасла свою единственную козу на поляне и молилась. Ее дом состоял из одной большой светлой комнаты, в которой, кроме лавок вдоль стен и нескольких икон, не было ничего.
Кто же из этих сестер ушел с земли первой, выяснилось совершенно случайно.
Одним из мальчиков, представленных на фотографии в журнале «Уральский следопыт», оказался Владислав Анатольевич Шарипов. 9 сентября 2017 г. он приехал в монастырь и поделился своими детскими воспоминаниями:
«Как бабушка Нина Фроловна Закощикова (в девичестве Денисова) познакомилась с тетей Дашей Коровиной, я не знаю. Моя бабушка родилась в 1893 г. и училась в 4-хклассной Введенской школе. Сохранилась фотография ее класса, где в центре сидит батюшка Иоанн Двинянинов. Бабушка рассказывала, что дочь о. Иоанна Ольга1 была большевиком, и однажды он спрятал революционные прокламации под рясой, когда к ней пришли с обыском. Много мне бабушка рассказывала интересного.
Введенская церковно-приходская школа. 1900. Фото из архива В. Шарипова
Каждое лето я, мои двоюродные сестра и брат отдыхали на Корабельном. С Валей Моисеевым, который потом написал про Корабельный мыс, я познакомился именно там.
Мы с семьей ходили на Корабельный через пруд, пересекали кладбище. Помню кресты, могилы. На проторенной дороге нам встречался старый деревянный дом, особенно памятный своим ветхим видом, были и новые дома. Потом мы входили в лес и через него попадали к тете Даше и Миропии Федоровне на нашу летнюю дачу. Мы останавливались на 1-м этаже. Семья Вали Моисеева жила на втором этаже в мансарде.
Дом тети Даши и Миропии Федоровны находился за современной «Лентой» рядом с оврагом. Неподалеку располагался летний детский сад железнодорожников. На кирпичном заводе тоже был дом: директор жил на втором этаже, а на первом находилась контора завода. Т. е. территория не была совсем пустынной, разве что зимой жизнь там немного замирала.
Ближе к железной дороге находилась зенитная часть, какие-то строения оставались от нее еще долгое время после расформирования. Солдаты рыли окопы, ставили зенитные пушки, огораживали территорию, потом там появился дом отдыха МВД.
Наша дача была для нас особым, почти сказочным местом. Однажды мы, дети, организовали театральное представление. Сделали занавес из простыней, поставили спектакль, зрители (взрослые и дети) сидели немного ниже артистов на склоне оврага».
Владислав Анатольевич, по профессии инженер-электронщик, нарисовал схему дома, в котором жили сестры обители, и местности вокруг: огород, пасеку рядом с ним, пристройки к дому, направление к пруду, плотницкую мастерскую тети Даши, кладовку с медогонкой, кухню, погребок (куда один раз Владик «нырнул» случайно, но без серьезных последствий), домик для зимовки ульев и др. сарайчики.
Корабельный мыс. Рис. В.А. Шарипова. 9.09.17 г.
Детские впечатления – самые сильные. Гость монастыря с невероятной отчетливостью описывал обстановку в доме, которая была самая простая. Помнил лампады и иконы в красном углу кельи, но войти туда можно было по особому разрешению.
«Нам, детям, нельзя было заходить в некоторые помещения, например, в мастерскую, но нам было интересно здесь быть и смотреть, как тетя Даша работает. В мастерской были верстаки, разный инструмент, тетя Даша была на все руки мастер. Она сама делала бочонки, оконные рамы, неустанно хлопотала по хозяйству. Миропия Федоровна, как говорила бабушка, была белошвейка и занималась рукоделием.
Они соблюдали посты. Ходили молиться в Николо-Павловскую и Казанскую церкви. Тетя Даша частенько заходила к нам в городе (мы жили на Заводской улице). Каждый Новый год она приносила нам елку. Рождество в советское время, понятно, не праздновалось, но приносила она ее именно для Рождества Христова. Приносила нам также сушеные грибы, замороженное молоко (у них была корова). Когда же тетя Даша серьезно заболела, она жила у нас. Моя прабабушка Людмила Александровна Денисова ее лечила – она была врач.
К тете Даше и Миропии Федоровне на Корабелку приходили сестры монастыря, которые жили в городе. Также их навещали священники. У одного, я помню, не было ноги. Приходил также лесник. Каких-то закрытых тем не было. Говорили обо всем, но иногда, когда батюшки приходили, нас отправляли гулять, чтобы мы не мешали. Но со священниками мы, дети, тоже по-дружески общались.
Тетя Даша брала нас за грибами, учила нас, как вести себя в лесу. Будила рано – в 6 утра, и мы, полусонные, отправлялись вместе с ней на грибную охоту.
Бывало, что мы, дети, помогали гнать мед. В медогонку мы входили, как будто завороженные. Бывало, тетя Даша давала нам одеяние пчеловода, и мы шли на пасеку и учились работать дымарем. Лучшее лакомство для нас на даче было – соты. Бывало, что нам, детям, их много перепадало.
Мой дядя Боря во время войны служил на Дальнем Востоке, а когда вернулся, офицеров призывали на службу, и он стал начальником городского ГАИ и по мере возможности помогал Дарье Никифоровне и Миропии Федоровне. Помню, переделали мастерскую под жилую комнату. Миропия Федоровна стала жить в перестроенной мастерской. Построили сарайчик, в котором отдыхали: устроили особую лежанку с наклоном. Потом дядя Боря привез туда списанный автобус, поставил его за сарайчик, устроил уютный домик: в автобусе появились кровати и др. простая мебель.
Тетя Даша и Миропия Федоровна всегда производили на меня положительное впечатление. Тетя Даша учила нас всему, что можно делать руками, учила помогать взрослым. Миропия Федоровна влияла на нас словом, хотя говорила совсем немного. Каждое ее слово было на вес золота.
Последний раз я видел ее в 1960-е гг., когда мы ходили на лыжах через пруд».
Так мы узнали имя сестры, последней из живших на Корабельном мысе. Именно Владислав Анатольевич Шарипов подсказал координаты ее могилы. На памятнике была выбита надпись «Монахиня Волкова Миропия Федоровна (1877–1964)».
Могила Миропии Федоровны (монахини Дарии) Волковой
7 сентября 2018 г. иерей Алексий Исмагилов, игумения Мария с несколькими сестрами приехали на Рогожинское кладбище и отслужили панихиду на могиле монахини Дарии (Волковой).
Панихида на могиле Миропии Федоровны (монахини Дарии) Волковой. 7.09.2018 г.
Послесловие
Рядом с ней были похоронены Ермиловы Клавдия Афанасьевна (6.11.1883–8.07.1971) и Анна Михайловна (17.07.1905–20.08.1992). Памятник – один на троих – был поставлен уже в наше время.
Просим родственников К.А. и А.М. Ермиловых откликнуться.
Примечание
1. Ольга Ивановна Двинянинова (в замужестве Патлых) приходилась внучкой протоиерею Иоанну Флавианову – духовнику Скорбященской богадельни.
В. Чемезова, зав. архивным отделом монастыря
(ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ)
Скорбященский женский монастырь
