Подчинение, повиновение, послушание: «что есть что» и что должно быть в монашеском братстве
Доклад игумена Петра (Мажетова), наместника монастыря Свято-Косьминская пустынь Екатеринбургской епархии на круглом столе «Добродетель послушания в современных монастырях: практические аспекты» (Воскресенский Новодевичий женский монастырь Санкт-Петербурга, 2-3 июля 2018 года).
Каждый из нас понимает, что послушание и монашество – понятия, определяющие друг друга. Послушание не может быть без монашества, равно как и монашество не может быть без послушания. Но только духовные узы позволяют говорить о послушании. Господь заповедал нам не называть никого отцами, кроме Отца Небесного: есть у вас один Отец, Иже на небесех (см. Мф. 23:9). Это значит, что послушание не может быть применимо в светском, мирском варианте. Только в монашестве присутствует такое явление, как благоговение перед старшими, наделенными «духовной властью», или точнее, «духовной силою».
Опять же, «послушание перед старшими» – выражение весьма ограниченное. Уродливо выглядит монах, слушающийся принципиально только старших; тот, кто без благоговения относится к мнению младшего, к мнению собрата, равного себе, к нуждам братии вообще. Нам нужно принять послушание как жизнь, и жизнь как послушание, послушание перед Богом, перед Тем, голос Которого мы должны слышать всегда и везде.
Послушание нами обычно воспринимается как кротость, молчаливость, исполнительность, внимательность, отсечение воли. Мы же предложим взглянуть на послушание как на целеустремленность. Послушный монах – тот, кто знает четкую цель: ради чего он действует, ради чего живет в монастыре. Послушный инок – это всегда человек, устремленный к слышанию воли Божией. Преподаватель Казанской духовной академии, религиозный русский философ, репрессированный в годы большевизма, Виктор Иванович Несмелов, в своей книге «Наука о человеке» отмечает, что бессловесное животное движимо инстинктами изнутри, то есть внутренней силой, толкающей его на то или иное действие, в то время как человек руководствуется внешней целью. Из рассуждений философа-исповедника мы можем заключить, что послушание – это наука, помогающая монаху держаться конкретной жизненной цели, теряя которую инок перестает слышать сердечный зов Спасителя: «Гряди ко Мне». Отходя от послушания перед игуменом, таковой становится невольным послушником своего падшего естества и, подобно животному, начинает ревностно исполнять веления своей телесной природы.
Необходимо внести ясность в различие таких понятий, как «хороший» монах и монах «удобный». Рассмотрим это на примере развития ребенка.
Удобный ребенок стоит там, где его поставили. Сидит там, где его посадили. Безропотно молчит, или ест по требованию родителей. Это удобно, но весьма подозрительно. Очень возможно, что в данном случае скрывается какая-то патология.
Хороший ребенок уже в ранние годы раскрывает свой творческий потенциал, пытливость и яркость ума, жизненную энергию через гиперактивность. Это пора тяжелым бременем ложится на родителей, но любящее сердце всегда принимает ее как должное, ведь таким образом зарождается полноценное будущее человека.
То же самое происходит и в монашеской жизни. Нельзя путать послушание с подавленностью духа. Живой человек всегда имеет свое мнение, в правильном понимании этого слова. У него есть своя, и только своя особенность молитвенных переживаний. Свои слабые и сильные стороны, духовные качества. Если же человек в силу тех или иных обстоятельств, или движимый человекоугодием, задавит в себе всяческие сердечные желания и безропотно, подобно бессловесному животному, отдастся на монастырские служения, то такового ждет в лучшем случае беспроглядное и бесплодное уныние, в худшем – депрессивный синдром. Чтобы избежать этого, насельнику необходимо открываться перед игуменом; ревностно исполнять возложенные на него обязанности, но при этом – самое главное – всегда и везде находить повод славословить Бога, с благоговейной радостью воспринимать всё в монастыре.
Послушание как целеустремленность особенно актуально в наше время. Современная действительность не оставляет нам других вариантов. Нынешние виды искушений для монаха очень скоротечны, как игра в хоккей, и задают соответствующий скоротечный ход духовной брани. И, если я начинаю тормозить в своих стремлениях к духовным целям, то рядом, вовне, и внутри меня мгновенно появляются новые ориентиры всяческих радостей, удовольствий и интересов. Крайне опасно в духовной жизни идти вяло, расслабленно и с оглядками. Здесь раскрывается глубинная мысль евангельской фразы взявшийся за плуг и озирающийся назад не благонадежен для Царствия Небесного (Лк. 9:62). То есть, когда ты оглядываешься, то тебя тут же подхватывают какие-то новые смыслы, сомнения, новые интересы, новые и старые – забытые – мирские радости. И сопротивляться всему этому уже будет весьма затруднительно, потому что та цель, к которой ты стремился, поблекла, в то время как новые цели – ярки и красочны.
Другое раскрытие термина «послушание» – дерзновение. Множественные интересы в уме монаха искушают, привлекают, жалеют, покровительствуют, утешают. Ласковое слово обольстителя нежно ложится на сердце монаха, если он расслабится под влиянием предложений поддаться телесной неге, полежать, поспать подольше, побольше-послаще поесть и т. п. Но это еще не самое страшное. Иногда своя воля ласкает слух мечтами и перспективами крайней степени обворожительности, сопротивляться которой возможно только при решимости дерзновенно, ради послушания, сделать себе больно. Дерзновенно вырваться из окружения своих мрачных помыслов к Свету.
Блаженны нищие духом – значит, сильные духом, способные подобно апостолам, бросившим свои сети по первому желанию Спасителя, дерзновенно откликнуться на призыв «гряди по Мне» и отбросить свои умозрения, свои мечтания, свою волю.
В заданном ключе уместно рассмотреть известную притчу Спасителя о талантах (Мф. 25:14–30). Каждый понимает, что евангельские таланты есть дары Божественной благодати Святого Крещения. На фоне общепринятого понимания этой притчи предложим еще одно рассуждение. Начало монашеской жизни, как правило, всегда протекает в радости первичной благодати. Сердце новоначального монаха всегда стремится к большему, и Господь это «большее» подает: проявляется большее дерзновение в молитве, понимание духовной жизни, больше открывается Евангелие, больше начинает ощущаться благодать во время Причастия. Но вместе с этим вдруг появляется больше поводов осудить братию за те или иные недостатки. Больше поводов поддаться недовольству, ропоту на духовное руководство. Что это? Просто через эти неизбежные искушения Бог призывает к большему смирению, как бы говоря: «До этого ты смирялся на пять талантов, а теперь дóлжно смириться на десять». Как замечает преподобный Иоанн Лествичник: «Аще помолился яко должно, ожидай чего не должно». Приумножая таланты смирения, мы преумножаем благодать, дарованную нам.
В монашеском лексиконе есть такая фраза: «Если мы причащаемся Тела Христова на голодный желудок, то призывать Имя Христово мы обязуемся голодным сердцем». Ты насытил сердце душевными, житейскими, бытовыми радостями, приходишь на правило, а священная, духовная пища уже не вмещается в тебя. В этом случае молитва подобна сироте, которую не пускают домой. Все места заняты. И она сидит у ворот сердца. Такой человек неожиданно превращается в духовно слабого, хромающего «на оба колена». Казалось бы, инок живет ярко, сильно, много творит доброго и великого, но в душе неожиданно становится ранимым и немощным. Начинает замечать недостатки вокруг, от всего раздражается, испытывает нервное истощение. Если монах позволит себе духовно питаться радостями «века сего», то молитва будет уже только для вида. Нужно быть готовым к тому, чтобы вовремя выйти из глубоких множественных погружений в своей деятельности и сохранить свое сердце голодным. Это и есть подлинное монашеское послушание.
В заключение предлагаем рассмотреть два взгляда на духовный мир. Один, весьма распространенный, так называемый логический, рациональный подход заключается в убеждении, что все происходящее с человеком сегодня случается вследствие ошибок, недоразумений и случайностей, произошедших в прошлом, – отчего человек часто бывает томим страхом наказания. Противоположный подход основан на вере в то, что не прошлое, но именно будущее, точнее грядущее Царство Божие задает законы сегодняшнему бытию, и от нас только зависит с должным усилием, а точнее должным послушанием воспринимать всё, что уготовляет нам каждый святой день. В первом случае человек движим страхом наказаний, болезней, одиночества. Во втором же совершенная Любовь со временем изгонит вон всяческий страх. Две вещи сбываются в жизни. Либо то, чего мы больше всего боимся, либо то, что мы больше всего возлюбим.
К сожалению, и монашеское послушание мы часто совершаем под действием страха – страха наказания, страха остаться без внимания со стороны братии, страха ожидаемых скорбей и т. п. Оттого и духовная брань проходит под страхом наказания за грехи, что заставляет замыкаться сугубо на своих пороках, но не на добродетелях. Противоположный подход ознаменован апостольским выражением: задняя (то есть прошлое) забывая, в предняя (в будущее) устремляяся» (ср. Флп. 3:13). При этом духовная жизнь наполняется глубокой верой в Промысл Божий. Мы сами выбираем, каким духом будет наполнено наше служение – томящим страхом или всепобеждающей Любовью.
