Почему мы не понимаем церковное богослужение?
28 января в монастырской библиотеке состоялась шестая беседа из цикла «Двенадцать пастырских бесед по вопросам веры».
Ее провел настоятель Казанского мужского монастыря г. Нижнего Тагила игумен Алексий (Орлов). Она была посвящена теме «Почему мы не понимаем церковное богослужение?»
Недавно был проведен опрос, по результатам которого выяснилось, что 90% людей, входящих в храм Божий, не понимают богослужения. Препятствия для этого непонимания очевидны: недостаток общей культуры, переизбыток информации в постмодернистском обществе, невнятность храмового пения и чтения. Безусловно, подготовка певцов и чтецов – важнейшая задача каждого прихода. От их мастерства и молитвенной собранности многое зависит. Ответственность клироса во время богослужения невероятно велика, ведь не случайно «поющих» соборно поминают на сугубой ектении. Но даже если и поют хорошо (правда, во время беседы было высказано мнение о партесном пении – это концерт, а не молитва), и читают понятно, христиане, которые каждое воскресение бывают в храме, испытывают определенные трудности в постижении богослужения. Поэтому тема для беседы была выбрана актуальная и вызвала бурную дискуссию.
Как утверждает о. Алексий, 200–300 лет назад богослужение звучало по-другому. Существует наука историческая литургика, изучающая изменения, происходящие в богослужении. Однако есть в жизни Церкви болезненные вопросы. Как известно, никонианский раскол возник в поле правки церковных книг. Но исправление книг происходило в истории Русской Церкви постоянно: при Екатерине II, в XIX веке, на Поместном соборе 1917–1918 гг., в котором принимали участие многие новомученики и исповедники Российские ХХ в., и при Патриархе Сергии (Страгородском) вносились изменения в церковные тексты. Сегодня в рамках Межсоборного присутствия РПЦ тоже обсуждаются вопросы, связанные с языком богослужения. По мнению игумена Алексия (Орлова), канонизацию церковнославянского языка можно считать новой ересью, а адаптация богослужения к новым условиям жизни, к восприятию современного человека – естественный процесс. Но действовать необходимо очень осторожно и взвешенно. Например, сегодня ведется работа над новым катехизисом. Очевидно, что мы живем совсем в других исторических условиях, нежели в эпоху свт. Филарета (Дроздова).
Для неискушенного сознания совершенно непонятны фразы из богослужения: «клас неоранный и спасительный миру», «блаженно чрево, носившее Тя, и сосца, яже еси ссал» и др. Открываем молитвослов, Псалтирь и встречаем слова «южики», «мшелоимство», «благосенный», «внеуду», «дмение», «заутрие», «корван». Однако эти трудные места не должны становиться непреодолимым препятствием для вхождения в жизнь Православной Церкви. Это обычная учебная культура – обращаться к словарям и узнавать значение непонятных слов.
«Мне ничего не понятно», – говорят иногда в раздражении входящие в храм. Но первоклассник тоже может воскликнуть те же слова, если ему предложить решить логарифмическое уравнение. Постепенно, от урока к уроку, ребенок осваивает буквы, из букв складывает слова, из слов предложения, а к концу обучения в школе, возможно, он прочитает «Войну и мир» Л. Толстого. В Церкви мы тоже ученики и должны проходить путь научения и ничуть этим не смущаться. Одна из участниц беседы предложила вместо утреннего и вечернего правила читать «Часослов», по которому учились читать наши предки, или по крайней мере чаще обращаться к нему. Иной раз, будучи в храме во время чтения 3-го часа, когда вспоминается о суде Пилата над Христом и сошествии Святого Духа на апостолов, 6-го часа, посвященных воспоминанию о распятии Христа, мы бродим по храму вместо того, чтобы внимать каждому слову. А потом сокрушаемся, что ничего не понимаем.
Безусловно, некоторые слова стоит сделать более понятными. Еще недавно в молитвословах в утреннем правиле мы читали: «Напрасно Судия приидет…». У первого слова сегодня вполне конкретный, всем понятный смысл, и значение этой фразы затемняется, поэтому оно заменено на «внезапно».
У современного человека много возможностей для постижения церковнославянского языка. Есть книги, учебники. Один из участников беседы высказал мысль, что по сути кардинальных отличий русской азбуки от церковнославянской нет. Несколько сложных букв вполне можно освоить. Акафист «Слава Богу за все» написан митрополитом Трифоном (Туркестановым) на современном русском языке, и мы в нем все понимаем. Ектении, звучащие в храме, всем понятны. Если же мы действительно чего-то не понимаем, мы всегда можем умом молиться: «Господи, помилуй».
Чаще всего причина нашего непонимания – банальная леность и гордыня. Чтобы что-то постичь, необходимо приложить усилия.
Возьмем Евангелие в руки, и если чего-нибудь не понимаем, обратимся к современному переводу. Никто не мешает нам перед тем, как идти на воскресную службу, прочитать Евангельский отрывок по-русски, чтобы при слушании в храме безусловно понимать его. Наш епископ Иннокентий на Всенощном бдении читает и объясняет народу Божьему Литургическое Евангельское чтение, и мы то же можем делать вечером в субботу дома, обратившись к святоотеческим толкованиям. Включаем компьютер…
Совершенно очевидно, что чтение Покаянного канона св. Андрея Критского необходимо читать с комментариями, и здесь дело уже не в сложности языка (например, Патриарх Кирилл во время чтения канона адаптирует текст для молящихся), а в плохом знании нами Ветхого Завета. Понимание нами языка богослужения упрощается, если мы начитываемся Священным Писанием, можно сказать, напитываемся им. Священное Писание оживает в богослужении. Просто читать – это не значит познавать.
Все сегодня дано в помощь воцерковляющемуся человеку. Есть переводы на современный русский язык Божественной Литургии, Всенощного бдения. Мы можем дома читать их параллельно с церковнославянским вариантом. О. Алексий рекомендует читать «Объяснение богослужения» св. Симеона Солунского.
Что действительно сложно в богослужении – это стихиры. Над стихирами надо особо работать – их не понимали и в XIX веке. Батюшка посоветовал заранее прочитывать житие святого, чья память будет праздноваться, и тогда многое будет понятно в стихирах.
Церковнославянский язык – язык сакральный, поэтический. С духовной точки зрения постижение языка – это познание Бога, а это невозможно без молитвы. Мы должны до кровавого пота молиться и просить у Господа вразумления, чтобы впитать в себя всю его многосложность. Апостол Павел говорил и для нас: «Стану молиться духом, стану молиться и умом; буду петь духом, буду петь и умом» (1 Кор. 14, 15). Молиться же нам мешает многопопечительность. Не можем прийти в себя на службе – думаем все о житейском.
Когда человек приходит в Церковь за «услугой», а не для того чтобы соединиться с Богом, у него находится множество оправданий. Когда богослужение воспринимается как спектакль, непонятны не только слова, но и действия, символика церковной службы. И здесь немалое значение начинает иметь багаж культурный, исторический. Ухо, привыкшее к незатейливым мелодиям с 120 ударами в минуту, к простеньким и даже пошловатым попсовым или рэповым текстам, действительно не способно воспринимать высокую церковную музыку.
Во время встречи христиане активно высказывались о проблемах современного общества. О детях, потерянном поколении состоялась бурная дискуссия. Может быть, первостепенная задача сегодня – помочь им стать даже не христианами, а просто людьми. Надо дать им высокую светскую культуру, которая будет ступенью к церковной культуре. Но подчас даже язык Пушкина им не всегда понятен, воспринимается как иностранный, хотя он является современным нам. Чтобы нести свет веры, довести детей до дверей храма, нам самим надо стать христианами и культурными людьми.
В монастырской библиотеке много говорили о вещах, характерных для отдельных Поместных Церквей. Если есть некоторые отличия в богослужении у разных народов, значит – изменения в нем все-таки возможны. В Африке есть традиция – танец Патриарха в храме, и это никого не удивляет, в Греции на богослужении сидят, что помогает слушать и вникать в смысл. При этом есть мнение, что когда «католики сели на скамейки», они утратили молитву. О. Алексий же считает, что «ногами не стоит молиться».
По его мнению, у русских обновленцев, несмотря на их заблуждения и ошибки, были неплохие идеи, которые реализуются и сегодня. Святейший Патриарх Кирилл благословил на Рождество Христово служить с открытыми царскими вратами. Именно обновленцы высказывали мнение, что при закрытых вратах народ, молящийся в храме, как бы исключается из богослужения, особенно если иконостас высокий и произносимое священником плохо слышно. Так что это вопрос имеет важное миссионерское значение. Во время Патриаршего богослужения используются микрофоны, и мы можем слышать тайные молитвы, которые тихо читает Святейший, и в этом есть что-то трогательное. Было бы неразумно не использовать достижения техники в современных храмах. Как когда-то предлагали обновленцы, иногда в приходских храмах и монастырях некоторые песнопения все молящиеся поют вместе, и в этом есть смысл. Все мы – поющая Церковь. 10–20 раз мы пропоем какой-то текст и, наконец, поймем его.
Один из вопросов касался проведения миссионерских литургий, когда служба идет с остановками, во время которых священник объясняет происходящее, комментирует некоторые наиболее сложные тексты. О. Алексий высказался против такой практики, однако ее приемы можно использовать по благословению владыки, например, сначала читать Евангелие на церковнославянском, потом на русском языке.
Происходят и др. изменения. В Санкт-Петербурге по благословению архиерея во время Великого поста в некоторых храмах служатся две Литургии Преждеосвященных даров: утром и вечером. Христиане в наши дни работают и не могут прийти утром в будние дни в храм, а служба очень красивая, трогательная, носит покаянный характер, во время нее много земных поклонов. Церковь идет навстречу желаниям верующих.
Но самое главное: чтобы принять в себя духовные реки, мы должны прийти в храм со смирением и прилежанием, как ученики. И при этом помнить, что Церковь – организм Богочеловеческий, и изменения в богослужении неизбежны.
По материалам сайта Скорбященского женского монастыря
