О чудесах от Табынской иконы, о крестном ходе и о возрождении казачества рассказал командир конвоя Александр Васильев
Совсем недавно по нашей епархии крестным ходом прошла чудотворная икона Божией Матери «Табынская». Множество верующих за это время успели к ней приложиться, наверняка, у каждого это событие оставило неизгладимый след в душе. Подробнее о шествовании иконы по России рассказал командир конвоя крестного хода Александр Васильев.
Крестный ход с Табынской иконой Божией Матери идет уже с июня 2011 года. Расскажите, что Вам пришлось увидеть за это время.
Вообще-то, крестный ход идет уже с 2010 года. До 1919 года он доходил до Тобола, Астрахани, Самары. Этот крестный ход шел круглый год, и раз в году приходил на место явления – Святые ключи в Табынске. В течение 70 лет – я специально обратил внимание на протяженность не по расстоянию, но повремени — люди передавали икону с рук на руки, из села в село, из благочиния в благочиние. По документальным сведениям икону сопровождали около 5000 человек, из них 5 и более священников. Мы сейчас пытаемся возродить этот крестный ход. С июня 2010 года, начиная со Святых ключей, мы прошли Челябинскую область, Оренбургскую, республику Башкортостан. Икона побывала примерно в 17 регионах нашей страны. Также она была в Казахстане, Абхазии, Сербии. Особо хочу отметить наше посещение Косово, где сейчас идут столкновения между албанцами и сербами. Эти печальные события разворачиваются там уже 12 лет. 12 лет детишки рождаются, вырастают в условиях войны. Надо было видеть, как они молятся, как они призывают Пресвятую Богородицу в помощь. Икона была на 5 баррикадах. Ее везли по албанской территории ночью контрабандными путями, потому что иначе нам бы просто не разрешили въехать туда. Да и достаточно опасно было провозить там икону днем. Мы ехали в сопровождении автоматчиков и гранатометчиков. Милостью Божией все закончилось благополучно.
Чья была идея восстановления крестного хода?
У нас есть Оренбургское казачье войско. Всем штабом было решено возродить этот крестный ход. Почему? Потому что икона является святыней не только Приуральского края, но и Оренбургского казачьего войска. Атаман отступал с иконой и писал в дневнике: «Отступая, берем винтовку, патроны и икону». Даже был такой случай, когда они переходил через горы, икона была очень тяжелая, и не было сил ее нести. Они оставили ее утром, но, покружив, к вечеру пришли на то же самое место. Они поняли этот знак и уже больше не расставались с иконой. С тех пор она является нашей святыней.
Но ведь сейчас время мирное, однако, народ все равно тянется к иконе…
Вы знаете, на сегодняшний день борьба идет гораздо большая, чем с пушками, пулеметами и бронетехникой. С нами идет другая война: информационная. И мы сейчас по всем фронтам теряем. После каждой войны, которая происходила за все годы нашей истории, мы восстанавливались, возрождались, как Феникс из пепла. На сегодняшний момент не то что возрождения, даже какого-то противостояния нет. Мы проходим по селам, где было порядка 25 000 храмов. На сегодняшний момент там ничего не осталось. 65 дворов, от храмов даже фундаментов нет. Мы вырождаемся. Есть сведения, что 840 000 человек в год умирает от одной только пьянки, 5000 детей, наше будущее поколение, мы оставляем в абортарии. Это проблемы, о которых нужно говорить. Еще Иоанн Сычев говорил, что сейчас преступление – молчать. Нужно призывать наше поколение, наших людей пересмотреть многие вещи, переиначить. Посмотреть, что ты сделал не для себя лично, а для России вообще, для района, для поселка, в котором ты проживаешь. Я пытаюсь эти простые вещи говорить и казакам, и другим людям. Еще одна наша миссия – это воцерковление казачества. Все говорят о возрождении, но прежде, чем возрождать, мы должны понять – что такое казачество. А поняв это, мы найдем и средства к его возрождению.
Тогда поясните, что же такое на самом деле казачество?
Казачество – это духовное братство людей, объединенных с одной целью – защита Отечества. Духовное братство должно быть основано ни на чем ином, как на вере Православной, вере наших дедов и прадедов. Мы стараемся призывать к этому атаманов, когда с ними общаемся. Пытаемся привлечь к себе, чтобы они ходили в храм. Например, мы позвали атамана встречать икону, значит, он должен читать акафист. Начинаем читать вместе. Он читает сначала робко, потом начинает смотреть, подпевать. Уже последний кондак он берет прочитать сам. Люди начинают по-другому смотреть в том числе и на атамана. Мы должны менять стереотип, мнение о казачестве. Это не какой-то развязный гуляка, без Царя в голове. И Царь в голове, и вера в душе обязательно должны быть.
До революции Россия держалась на двух вещах: во-первых, конечно, на вере Православной, а во-вторых – на казачестве. Этот хребет еще не совсем сломался. Есть возможность и надежда на возрождение. Мы можем надеяться на то, что Россия встанет. Этот потенциал есть. Мы видим, когда люди приходят к иконе каким-то чудом, потому что Господь приводит всех по-разному.
Значит, миссия ваша, в основном, миссионерская?
Да, в основном. Видите, наши ребята одеты по-военному. У нас был такой случай, когда одна бабушка подходит и говорит: «Спасибо вам, у меня чудо. У меня сын уже 4 дня не пьет. Я пришла домой и говорю ему, что икона пришла чудотворная, надо пойти, приложиться. Он говорит: «да зачем, туда одни ненормальные ходят». Все-таки она его уговорила. Он сходил, приходит вечером, трезвый. Говорит: «Мам, там и правда икона замечательная, казаки. Да еще и такие дерзкие!» И у него поменялось представление о том, кто в храм ходит. Это наша Церковь, мы воины. Мы должны находиться в храме, должны хотя бы внешне соответствовать этому образу, имени казачества.
А на молодежь это может повлиять?
Может, и уже влияет. Когда самые лихие парни на деревне приходят, и казаки их ставят на место, молодежь понимает, что есть что-то другое, кроме разгульного веселья. Мы видели таких людей, глядя на которых никто не верил, что они могут измениться. Но в руках Господа все возможно.
