Кровоизлияние из Русской Церкви
28 октября в библиотеке Скорбященского женского монастыря состоялась пятая беседа из цикла «Вглядываясь в историю». Духовно-просветительский проект посвящен церковному краеведению – жизни Екатеринбургской и Ирбитской епархии и храмов поселка Нижнетагильский завод в XIX – начале XX веков.
Пятая беседа была посвящена теме «История старообрядчества в Нижнем Тагиле (часть 2)». Ее провела Вера Александровна Чемезова, зав. архивным отделом обители.
Встреча началась с фрагмента из книги современного английского богослова митрополита Диоклийского Каллиста Уэра «Православная церковь»:
«В деревне имеется молельня, выкопанная глубоко под землей, с тщательно замаскированным входом. Когда тайный священник посещает деревню, именно здесь он совершает Литургию и др. службы. Если жители чувствуют себя свободными от полицейского надзора, то все население собирается в молельне – кроме тех, кто остается снаружи на страже, дабы подать знак в случае появления чужаков. В др. ситуации службы посещаются по очереди».
Это фрагмент из воспоминаний о жизни Русской Церкви накануне Великой Отечественной войны. Но если немного изменить этот текст, он вполне мог бы касаться и жизни старообрядцев.
Они называли себя по-разному: староверами, древлеправославными христианами. Также использовались термины «правоверие» и «истинное православие». В сочинениях старообрядческих начетчиков XIX века нередко употреблялся термин «истинно православная церковь».
Широкое распространение термин «старообрядчество» получил только к концу XIX века. При этом старообрядцы различных согласий взаимно отрицали православность друг друга и, строго говоря, термин «старообрядчество» объединял по второстепенному обрядовому признаку религиозные сообщества, лишенные церковно-вероисповедного единства. Существует даже поговорка: «Что ни мужик, то толк, что ни баба, то согласие».
На встрече были разобраны различные классификации старообрядческих групп и их вероучительные особенности. Некоторые исследователи упоминают о трех главных «крыльях» старообрядчества: поповцы, беспоповцы и единоверцы. В начале ХХ века единоверцев официально именовали православными старообрядцами. Единоверие, введенное при Павле I, предусматривало, что при сохранении старого богослужебного чина и древних обычаев единоверцы обязываются принимать священство от господствующей Церкви и поминать за литургией новообрядческий Синод или патриарха, вполне подчиняясь им. Так постепенно преодолевался церковный раскол. На лекции было подробно изложено, как в 1830-х гг. в Нижнем Тагиле зарождалось и на протяжении 100 лет до ареста в октябре 1937 г. единоверческих священников Симеона Воронина, Конона Мартюшева и Василия Нагаева развивалось единоверие.
Отношение к старообрядцам за последний век серьезно изменилось. В XVIII–XIX веках их называли не иначе, как раскольники, иногда – еретики. И ловили старообрядцев как уголовных преступников. На лекции Вера Александровна привела примеры «борьбы» со староверами, изложенные в церковной печати по всем признакам любимого многими детективного жанра: с описанием погонь, побегов, розысков предметов, изобличающих их «преступную деятельность», препровождения в «тюрьму» – Тобольский монастырь.
«Клятвы» на старообрядцев были отменены синодальным решением от 23/10 апреля 1929 г. (в это время в епархии активизировались реальные раскольники: обновленцы и григорьевцы), что подтверждено Соборами РПЦ 1971, 1988, 2004 гг. Собор РЦПЗ в 1974 г. также отменил эти «клятвы». Это был ответ на многократно звучавшее на съезде единоверцев в 1912 г., в котором принимали участие и наши земляки из Черноисточинского завода, мнение: «Клятвы страшно вредят делу единоверия. Единоверцы все время своего существования волновались и волнуются, требуя соборне отменить клятвы 1656 и 1667 гг.».
Больше всего в Нижнетагильском заводе было часовенных старообрядцев, которые в разные периоды истории молились в часовне отца Иова, в Уткинской, Выйской, Красильниковской, Рябовской, Сидоровской, Вогульской часовнях, в часовне Железковых и много заботились об их благоукрашении. Вторыми по значимости были представители Белокриницкого (австрийского) согласия, которые собирались на богослужение в Аксеновской и Чеусовской (или Челышевской) часовнях. Еще на нашей территории были странники или бегуны, которых можно было бы назвать анархистами, а также в начале XIX века в заводском поселке была секта перекрещиванцев. А вокруг заводского поселка «подвизались» климентовцы, михайловцы, порфирьевцы, немоляки, лучинкинцы. На примере этих старообрядческих групп можно показать, как зарождается сектанство. Главный признак раскола – нарушение церковной иерархии, что становится еще более очевидным в свете последних событий.
Подробно были разобраны противоречия между православными и старообрядцами и некоторые особенности церковной жизни: перстосложение, имя Иисуса, Символ веры, крестный ход, богослужебная одежда, крест, аллилуарий, поклоны на службе, положение рук, четки, крещение, пение, иконы.
Н.Ф. Каптерев был первым историком, кто взял под сомнение теорию «испорченности» старорусского обряда и доказал, что он сохранил ряд черт ранних древневизантийских обрядов, в том числе и двуперстие. Авторитетный историк Русской Церкви Е.Е. Голубинский тоже подтвердил, что Никон, а след за ним и восточные патриархи и собор 1667 г. просто не разобрались, что расхождения между русскими и новогреческими уставами середины XVII века произошли не из-за ошибок русских, а из-за изменений устава самими греками.
Николай Каптерев писал: «Сами греки не раз открыто признавали, что русские всегда были тверды и неизменны в вере, что Русь сделалась опорою и единственно верным убежищем гонимого на востоке Православия… они дивились русскому благочестию, восхваляли русских за горячую преданность истинному Православию, за их религиозную крепость и устойчивость. Сам Константинопольский патриарх Иеремия торжественно заявлял в Москве, что в ней теперь следует быть престолу вселенского патриарха… И вдруг Московский патриарх Никон торжественно заявляет на соборе, что русское благочестие сомнительно… Тогда невольно возникал вопрос: чьи же теперь книги нужно считать испорченными – русские или греческие?»
Митрополит Евлогий (Георгиевский) в книге «Путь моей жизни» трогательно рассказывал о поездке, состоявшейся в 1921 г.: «С вечера в храме была всенощная. Длилась она с шести часов до часу ночи. Служба исполняется у староверов без малейших пропусков. Певчие знают слова песнопений наизусть, и поет почти вся церковь. Я стою на правом клиросе, на виду – никуда не уйдешь, а они все читают и читают, поют и опять читают… без малейшего утомления! Шестопсалмие прочитала девочка лет десяти-двенадцати (на погласицу) – художественно. Ни одному псаломщику так не прочитать. Молятся староверы истово, стоят благоговейно. Мужчины в поддевках – на одной стороне, женщины в платочках – на другой. Ни одной шляпки. Ни одного бритого лица. Дисциплина среди молящихся железная – не смей присесть, не смей уйти. А если какая-нибудь девушка и вздумала бы отважиться уйти, все старухи на нее зашипят.
После службы я поделился своими впечатлениями с батюшкой. «Это что, – сказал он, – а вот канон Андрея Критского – это действительно может сверх сил показаться. После каждой стихиры три земных поклона. Более тысячи земных поклонов! Но они к ним привыкли: бьют их, опускаясь на руки, так легко и ловко, точно мячики от полу отскакивают». И завершает свой рассказ выводом: «Достойные уважения, трудолюбивые, крепкие люди».
Есть такое мнение, что если бы не было церковного раскола, то не случилась бы революция 1917 г. На первый взгляд, между этими явлениями нет никакой связи, и эта точка зрения кажется лишенной всякого смысла. Однако если проследить процесс церковной жизни и утраты богослужебных и церковно-бытовых традиций, то можно увидеть внутреннюю связь между ними.
А.В. Карташев в работе «Смысл старообрядчества» писал: «Произошло кровоизлияние из Русской Церкви. Она потеряла драгоценнейшую энергию и в анемическом ослаблении подверглась сильным инородным воздействиям…». В этом суть проблемы.
С полным содержанием беседы можно познакомиться в видеозаписи.
Скорбященский женский монастырь
