Дневник спецпереселенца
Публикуем доклад, сделанный на VII межрегиональной научно-практической конференции «Православие на Урале: связь времен», посвященный одному из экспонатов музея церковной истории в Скорбященском женском монастыре.
Дневник спецпереселенца Никифора Прокофьевича Гузика на страницах «Месяцеслова»
В Нижнетагильском Скорбященском женском монастыре создается музей церковной истории, часть экспозиции которого сегодня располагается в сестринском корпусе, но со временем займет свое место в подклете Вознесенского храма, где проводится реставрация. В мае 2017 г. на сайте обители появилась рубрика «Внимание: музейный экспонат». 2 февраля 2017 г. дочь тагильского краеведа И. Т. Коверды Ольга Ивановна Гомонюк передала монастырскому музею 58 предметов из коллекции своего отца. Семья готова передать обители и др. вещи, собранные краеведом.
Иван Трофимович Коверда – собиратель коллекции предметов, связанных с церковной историей Нижнего Тагила и Пригородного района (фотографий, икон, литья, книг, документов и др.). Среди них, например, фотография семинариста Леонида Черепанова (будущего епископа Льва Нижнетагильского), в 1907 г. присланная родителям из г. Перми с подписью: «Жизнь отравлена тайной, что разгадать ее смысл было бы таким счастьем». В конце жизни Иван Трофимович мечтал заняться систематизацией и изучением церковных предметов более подробно, но не успел (Иван Трофимович ушел из жизни в 2011 г.). К сбору этих материалов он пришел не сразу. Он родился в 1939 г. в семье спецпереселенцев с Украины. После окончания педагогического института в 1964–1965 гг. Иван Трофимович работал в школе № 3 учителем физики и помогал Ю. И. Стычинскому создавать музей авиации и космонавтики. В 1966–1968 гг. И. Т. Коверда преподавал физику в педагогическом училище. В 1968 г. он перевелся в Центральную лабораторию НТМК на должность инженера-исследователя. Там в его распоряжении была полностью оборудованная фотолаборатория. Впоследствии он принимал участие в реставрации фотопластин конца XIX – начала XX вв., хранящихся в Нижнетагильском краеведческом музее. Главным увлечением его жизни была фотография. Иван Трофимович запечатлел для истории разрушающиеся в советские годы храмы города и некоторые церковные события, например, первый молебен в Александро-Невском храме 12 сентября 1988 г. и первую Божественную Литургию, которую 23 апреля 1989 г. возглавил архиепископ Екатеринбургский Мелхиседек (Лебедев). Иван Трофимович Коверда стал фотолетописцем восстановления построенной в 1862–1877 гг. на пожертвования освобожденных крестьян церкви на старой Гальянке. Еще в 1960-е гг. он стал совершать поездки по окрестностям Нижнего Тагила, обследовал заброшенные дома или встречался с пожилыми людьми, которые, не имея родственников, передавали ему на хранение предметы, принадлежавшие предкам. Так постепенно сложилась церковная музейная коллекция, требующая своего изучения.
Иван Трофимович Коверда. 9 мая 2004 г
Один из экспонатов монастырского музея из коллекции И. Т. Коверды можно считать предметом с историей. Это книга в кожаном переплете «Месяцеслов с Богом Святым, всего лета», изданная типографией Киево-Печерской Лавры в 1893 г. Она принадлежала жителю поселка Вторая площадка, находящемуся в 5 км от центра г. Нижнего Тагила (сегодня здесь находится цех широполочных балок НТМК), Никифору Прокопьевичу Гузику. Иван Трофимович получил книгу от друга детства – внука Н. П. Гузика Валентина.
Месяцеслов, изданный в 1893 г. Киево-Печерской Лаврой
Владелец книги, как следует из записей Ивана Трофимовича, родившегося на Второй площадке, – раскулаченный спецпереселенец с Украины, один из тех, кто в 1930-е гг. строил в Нижнем Тагиле два промышленных гиганта: Уралвагонстрой и металлургический завод. По сведениям на 1 января 1932 г., в поселке Вторая площадка в перенаселенных бараках проживали 15 тысяч спецпереселенцев [1]. В помещениях, поначалу не приспособленных для уральской погоды, так как не было даже печей, семьи в редких случаях разделялись занавесками. Многие умерли здесь от холода и голода.
Бараки Второй площадки
Землекопы Второй площадки. 1931 -1932 гг.
«Правительство» Второй площадки
Больница Второй площадки Тагилстроя
По воспоминаниям невестки Н. П. Гузика – Эльзы Петровны Регер, медсестры поселковой больницы, – Никифор Прокопьевич был человеком тихим и большим умельцем: ремонтировал часы всем жителям Второй площадки. Его сын – Петр Никифорович – работал механиком на заводе, занимался фотографией, так же, как и отец, был учителем фотодела для поселковых детей. В конце 1940-х гг. старший брат Ивана Трофимовича Павел сделал фотографию, на которой запечатлен Никифор Прокопьевич с внуком Валентином.
Никифор Прокофьевич Гузик с внуком Валентином. Конец 1940-х гг.
На авантитуле «Месяцеслова» (по более распространенному названию святцев), который употреблялся не только в церковной службе, но и в бытовой жизни вместо календаря, сделана надпись: «Сiя Священая Книга пренадлежитъ Никифору Гузику. 1901 годъ ноября 13го дня». На странице 100 запись повторена с указанием др. дат «1922 г. января 19 дня» и «1930 28 декабря Н. П. Гузик». Из пометок на странице 157 можно узнать историю книги: «Этот молитвослов я когда-то в молодых годах купил в Киеве в лаврском магазине, когда еще жил в Шишаках. Это было до девятисотого года».
Речь идет о поселении Шишаки Хорольской волости Полтавской губернии. Родное село Н. П. Гузика было приписано к Клепачевской церковной общине [2]. На полях книги им была сделана запись чернилами: «В 1926 г. была разрушена славянская община». По всей видимости, так владелец издания зафиксировал закрытие в селе храма. На страницах «Месяцеслова» Никифором Прокопьевичем дважды по памяти был сделан план Клепачевской церкви во имя Рождества Христова, построенной в 1801–1807 гг.: один из рисунков датирован 11 января 1936 г., а рядом с ним записи: «старухи ходили говеть в церковь», «Христос воскрес 1936 г.», «Христос Воскресе 11/4 1938 г.», а рядом с другим: «Христос воскрес 1936 г.», «Христос воскрес 1939 г.».
Клепачевская церковь, нарисованная Н.П. Гузиком по памяти
Клепачевская церковь в Хорольском районе Полтавской области сегодня
Похожими маргиналиями являются рисунок церкви Всех Святых с пометкой «1936 г. 11 января» и рисунок церкви Святителя Николая Чудотворца, сделанный 1 октября 1935 г. Также на странице 64 имеется план пятиярусной колокольни, помеченный 1 января 1936 г. Определить местонахождение этих храмов не удалось.
Кроме рисования, в 1930–1940-е гг. Н. П. Гузик использовал контртитулы и поля книги для записей дневникового характера. Они велись простым карандашом, кроме двух, сделанных чернилами, начиная с первого дня Великого поста 12 февраля 1933 г. Последняя пометка датируется 1 мая 1943 г.: «На Троицу в 1943 г. было очень холодно… надо тепло одеваться… здоровье неважно и слепота». Часть записей велась на русском языке в соответствии с дореволюционной орфографией, часть – на украинском языке, некоторые записи соответствуют современной орфографии. В основном Никифор Прокопьевич ведет записи по старому стилю, крайне редко на одной странице некоторые события датированы по новому стилю, некоторые – по-старому (эти указания даны самим автором). Некоторые пометки не имеют датировки, но ее возможно восстановить. Например, на странице 17 рядом с текстом за 7 апреля «прп. отца нашего Георгия, епископа Мелитинского» Н. П. Гузиком сделана запись «Пасха Христова», из чего запись можно датировать 1941 г.
Большинство маргиналий (так по-научному называются записи на страницах книг) касаются погоды, часть из них посвящена внутренним переживаниям Никифора Прокопьевича, также им фиксируется молитвенное правило – прочитанные акафисты Господу Иисусу Христу и Пресвятой Богородице.
На одной из страниц автор дневника признается: «Частенько приходилось читать эту книжку. В особенности в зимнее время, когда сидим в хате по целым дням». Действительно, если судить по др. фрагментам авторского текста, Никифор Прокопьевич был инвалидом и выходил из дома крайне редко. По всей видимости, у Н. П. Гузика был др. молитвослов для каждодневного использования, т. к. в данном издании страницы с утренним и вечерним правилами, правилами ко Святому Причащению и по Святом Причащении остались нетронутыми. Самыми востребованными были листы с акафистами Спасителю и Божьей Матери. На странице 59 можно прочитать: «Живя в неволе на Урале, читал акафист Господу нашему Иисусу Христу 1933 г. Декабря 7 дня. Н. Гузик». Очевидно, он находил большое утешение в молитве.
Записи о молитве ведутся хаотично – на разных страницах и в разной последовательности. Это можно объяснить обращением к содержанию прочитанных тропарей. Особенно много таких записей рядом с тропарями покаянного характера. Заметки: «читал акафист 6 августа 1936 г. на Спаса» и «читал 25 на Рождество 1938», «на Варвару 4 декабря 1940 г.» – свидетельствуют о старом стиле. Иногда записи за определенный период, например, за 1934 г. сделаны в одном месте: 2 февраля, 25 июля, 17 августа, 14 сентября, 26 сентября, 2 ноября, иногда разнесены по разным страницам. Никифор Прокопьевич совершал чтение акафиста Сладчайшему Господу нашему Иисусу Христу по «Месяцеслову» на все двунадесятые праздники и некоторые великие праздники, а также в первый день Великого поста. Акафист был прочитан, начиная с Чистого понедельника 12 февраля 1933 г. и до Святой Пятидесятницы 1 мая 1943 г. (т.е. за 10 лет), 51 раз. Акафист Пресвятой Богородице Никифор Прокопьевич прочитал 45 раз. Это происходило, как правило, на Богородичные праздники, некоторые двунадесятые праздники (Крещение Господне, Троицу) и, начиная с 1934 г., на день святой Варвары – очевидно, страдая от хронической болезни, он боялся умереть без исповеди и причастия и, не имея под руками акафиста святой великомученице, имеющей силу спасать от внезапной и скоропостижной смерти, молитвенно обращался к Божией Матери.
Автор дневника часто кратко писал о погоде и своих чувствах, например:
«12/VI – 1935 г. было холодно и облачно, и дождь был»;
«В 1939 г. лето было короткое, всего два месяца было тепло, а то все холод»;
«В 1940 году зима прошла так себе, не совсем плохо, лучше, чем в 1939 году»;
«Лето в 1940 г. было теплое, и тепло продержалось месяца три, дожди были хоть и не так часто, но все-таки и грядки и травы были хороши и хлеба (овес)»;
«В начале сентября по-старому было даже жарко, так тепло. 1940 г.»;
«Сегодня Св. Николая 6-го/XII – 40 г. Начало зимы. Если настает зима, думаешь, как она пройдет. В холодное время так надоест сидеть в хате, что очень скучно и думаешь, скорее бы проходила зима…»;
«6 января 1941 г. Очень тяжело пережили зимнее время, на двор не ходили гулять, и в хате мало воздуха, и большая скука самому сидеть, и так уже ждем весны, скорей бы наставало тепло, окна намерзли 0,2 [нрзб]»;
«В 1941 г. таких морозов, как в 1940 г., не было… хлеб хороший».
Наряду с заметками о погоде и урожае, что характерно для крестьянского самосознания, Никифор Прокопьевич много пишет о своем здоровье:
«В 1939 г. с февраля месяца чувствовал себя плохо, часто была ненормальная температура, сильный пот и большой кашель с обильной мокротой, все время жил, не отходя от хаты, а [нрзб] был неважный, а иногда и вовсе не было, спал урывками, много кашель беспокоил. Весна 1939»;
«Весна в 1940 г. прошла очень холодно, весь май холодный, здоровье было неважно, одышка, кашель с мокротой. Весна вся облачна, ясных дней почти не было»;
«С начала декабря 1940 г. температура мало когда была нормальная и большой не было – 37 градусов с десятыми и утром часов в пять 36 с десятыми. 1941 г.»;
«…1941 22 марта по-новому болел очень сильно… так мучила болезнь, что не знал, что делать»;
На Благовещение 1941 г.: «Было мне нездорово, температура и голова болела и слабость и одышка, на дворе было холодно и облачно, снег шел, на дворе нельзя было быть ни одной минуты»;
28 марта 1941 г. во время болезни: «Я болел, все время температура… голова болит, есть не хочется, очень плохо, едва дышу, сидишь и думаешь [нрзб] в хате воздуху мало, дышать нечем, на дворе очень противно, много снега, холодно. Как болезнь пройдет, не буду сидеть в хате, самое большее месяца полтора»;
«Вот уже и вербный день 29 апреля (по старому стилю, 1941 г.), и весны и тепла нет, холод, морозы и снег падает, на двор нельзя выйти из хаты, лучше без воздуха и без света жить, температура хоть и не нормальная, но все-таки ниже, и аппетит стал по временам являться, и чаще беспокоит кашель, сплю мало и то с перерывами, и сам ворочался с боку на бок, но все недомоганье».
На некоторых страницах «Месяцеслова» Никифор Прокопьевич Гузик не может удержаться от записей бытового содержания: «1940. Писал на самого Косьму и Дамиана, сидел сам в хате, скучно самому… но все заняты работой»; «В 1940 г. трудно было чего-нибудь достать, приходилось жить хлебом, в хлебе недостатка не было, всегда был». Также он пишет о семье: «Переживаем неприятность 19 октября 1939 г.». Больше ничего нет. Какого рода неприятности переживал спецпереселенец из Полтавской области, можно определить по отрывочным записям на разных страницах, связанным с сыновьями:
«Праздники Рождества Христова прошли очень печально. Плач и горе. Петра забрали 3 января 1938 г. по-новому»;
«1939 г. О Петре получили известия 26/III по-старому на Пасху»;
«Петр пришел домой по-новому 23 июня 1939 г.»;
«Со 2 сентября 1939 г. переживаем печальное положение, Петро еще на работу не устроился;
«Гриша заболел 16 мая 1940 г., пролежал в больнице 8 дней, после больницы попал в неволю, Гриша заезжал с Тагила по-новому 2 сентября 1940. Гриша приходил домой по-новому 16 сентября 1940»;
«Гриша приходил с неволи домой 7 июля 1940 г. Пробыл дома всего несколько часов. Говорил, что ему там очень трудно, важная работа и еда плохая 1940 г.»;
«14 сентября 1940. На Воздвиженье ожидали Гришу домой, но его не было, было сыро и грязно. Гриша вернулся домой из совхоза 27 сентября вечером 1940 г. Все были дома и очень радовались, встретились»;
«На выходной 17 сентября 1940 г. был [нрзб] и говорил, что Гриша на днях будет дома, его отпустят»;
«Гришу ожидали с часу на час домой, но его все нет, и прошедшее время казалось вечностью, так томительно проходило то время, а обещали, что скоро вернется, и это нас томило, то обещали, а нет. Уже стало холодно и у него одежда плохая, и работы там непрерывные и без выходных. 25 сентября 1940 г. (писал это на старое число)».
Дневник Н.П. Гузика на страницах «Месяцеслова»
Особое значение в этих и некоторых других записях имеет частичный переход на новый календарь, что встречается в дневнике крайне редко. Трагические события в семье всегда записаны по-новому стилю как отражение советской жизни. Все, что касается обыденной жизни, существует для автора дневника по дореволюционному календарю. В сведениях невестки Никифора Прокопьевича Э. П. Регер о семье ничего не сообщается о девере Григории, из чего можно заключить, что его уже не было в живых или тема в семье была запретной.
Также по одной из записей можно утверждать, что у Н. П. Гузика был внук, о котором заботилась его супруга, поэтому он часто оставался дома один и страдал от одиночества. В дневнике содержится единственная в своем роде запись эмоционально-оценочного характера: «Нет большей любви и сильного чувства, как у родителей к своим детям, так и наша старуха, несмотря на свои преклонные лета, слабость и такие сильные холода, плохую дорогу и темноту, пошла, спотыкается, карабкается на руках, спешит вовремя поспеть на Красный Камень, хорошо зная, что там нужна ее помощь, ее там ожидает маленький ребенок, за которым некому смотреть. Вот какое чувство родителей к своим детям ни перед чем не останавливается. 1 декабря 1940 г. Н. П. Г.». Из записей И. Т. Коверды известно, что внук Никифора Прокопьевича Валентин родился в 1938 г.
Если на полях «Месяцеслова» много разрозненных записей, то на контртитуле книги содержится полноценный дневник, который Никифор Прокопьевич вел мелким почерком, экономя бумагу и грифель карандаша, начиная с 14 февраля 1935 г. до 2 февраля 1941 г. Он со всей тщательностью фиксирует изменения в погоде – мороз, снег, снежная буря, метель, оттепель, дождь, ливневые дожди, ветер с юга (с запада), ясно, ясновато, солнечно, облачно, мокро, грязно, потемнело, холодно, тепло, жарко, открылась санная дорога, веснить начало и др. Часто погоду Никифор Прокопьевич записывал по церковному календарю: на Покрова, на Введение, с начала дня до Рождества, на Евдокию (т. е. 11 января), после Крещения, ночью на Благовещение, в Чистый Четверг, в Великую субботу, в Антипасху, на Троицу. Предикативы «тепло» и «холодно» – первые по частотности употребления в дневнике. Они становятся своеобразными категориями душевного состояния жителя Второй площадки. Весьма редко он пишет о нем прямо. Это единственная запись такого рода: «Сегодня Великая Суббота… настроение смутное 29 марта 1936 г.».
Весь дневник Никифора Прокопьевича – это рассказ о каждодневном страдании хронически больного спецпереселенца, потерявшего работу («Мастерскую закрыли 14 февраля» [1935 г.]), но в потоке погодных записей и семейных проблем встречаются мгновения духовной радости, связанные с ожиданием церковных праздников:
«Вечер перед Рождеством провели приятно, настроение было хорошее. 1935 г.»;
«Сегодня Вербная суббота, через день Пасха, хоть тут… ничего: ни пасхи, ни крашенок, а все-таки ждешь Пасхи, чего-то радостного, ты как на горе, на дворе и в сенях… не можешь немного посидеть… 30 марта 1941 г.»;
«Вечер перед Рождеством прошел приятно, настроение было хорошее, вечеря была украинская, погода на дворе теплая. 1936 г.»;
«Праздники Рождества [1939 г.] встретили благополучно».
Никифор Прокопьевич, как человек Божий, с терпением переживает свою немощь: «…плохо на холоде сидеть на дворе, но в хате стало плохо, всегда жарко, воздуха мало, и так без движения, все больше ноги болят без ходьбы, на двор же опасно выходить, чтоб не схватить болезни». Он испытывает утешение от простых вещей, например, от редких прогулок после продолжительной изнурительной болезни и от начала огородных работ:
«[1936 г.] 9 апреля первый выход, сделал 10 апреля прогулку»;
«30 мая [1936 г.] я сделал первый поход в город… прогулка была очень приятной… вечером пришел домой, было так же тепло»;
«Первый выход сделал 12 апреля 1937 г.»;
«1939 г. Первый выход 5 мая до грядок»;
«[1940 г.] Первый выход 6 апреля на грядку».
Имеются в «Месяцеслове» скупые заметки о встрече с родственницей, сдержанность автора не в полной мере выдает его радость от этого редкого в его жизни события: «Тетяна [украинский аналог имени Татьяна] приехала. 17 ноября 1939 г. было тепло. Праздники Рождества встретили хорошо, была и Тетяна, был сильный мороз. Тетяна пробыла полтора месяца, поехала 5 января 1940 г., очень жалко было расставаться, морозы были 46 градусов до 4 января 1940 г.».
Никифор Прокопьевич из-за болезни и дальности расстояния не мог часто посещать Божий храм (единственной действующей в Нижнем Тагиле в этот период была Казанская церковь на Вые), и в его дневнике есть три записи подобного рода:
«1937 г. 6 августа ходил в церковь и говел»;
«1938 г. Говел 29 августа»;
«29 июня ходил в церковь за речку вечером, говел…».
Безусловно, дневник Н. П. Гузика на страницах «Месяцеслова» носит личный характер. Однако, учитывая статус Никифора Прокопьевича, его записи становятся одним из немногих документов советской эпохи, свидетельствующих о жизни спецпереселенцев. Этот человек, несмотря на ужасающие условия жизни на Урале, на подорванное здоровье, существовал в круге дореволюционного церковного календаря. Несмотря на обилие записей погодного характера, что объясняется крестьянским самосознанием, чувствуется их духовное наполнение. Это своеобразная летопись жизни обреченного человека, насильно оторванного от Родины и потерявшего свои корни. Ему только и остается, как следить за изменениями видимого Божьего мира, жить от одного двунадесятого праздника до следующего, внутренне страдать от расставания с сыновьями, молиться Богу и готовиться к смерти.
Примечания:
[1] Раскулачивание и использование труда спецпереселенцев на Урале // Книга памяти / Сост. и вступ. ст. В.К. Кириллова. Екатеринбург: УИФ «Наука», 1994. С. 45.
[2] Клепачевская община. Хорольский район, Полтавская область. URL: https://gromada.info/ru/obschina/klepachivska/ (дата обращения: 10.12.2017).
В. Чемезова, зав. архивным отделом монастыря
Сайт Скорбященского женского монастыря
