«Чаю Воскресения мертвых». Приходской погост верхнейвинских единоверцев
Почему-то этим людям, которые жили до нас, им очень важно, чтобы о них помнили,
им важно вернуться сюда. Они очень радуются, когда о них вспоминают, и они приходят и помогают.
Начинаешь молиться за них и невидимое становится видимым.
Александрина Вигилянская, журналист.
С открытием в Верх-Нейвинском заводе единоверческого прихода в 1839 году жители, придерживающиеся старообрядческой традиции, по-прежнему продолжали совершать на его территории погребения своих усопших близких. По мнению историка и исследователя старообрядческой культуры Кирилла Кожурина: «Вплоть до начала ХХ века кладбища вообще играли огромную роль в жизни старообрядческих общин. Это было связано с тем, что до 1883 года старообрядцам было запрещено строить церкви, <…> а прямого запрета на устройство кладбищ не существовало».
Воскресенский храм и старинное единоверческое кладбище. Фото 1920-х годов
Так постепенно, с годами у подножия горы «Сухой» стали «заселятся» на вечное упокоение верхнейвинские староверы, а позднее и единоверцы – богатые купцы, крестьяне-труженики, заводские рабочие, мастеровые и их семьи. У каждого из них, согласно материальному достатку, были и свои мемориальные знаки памяти. Пышные мраморные стелы и плиты да простые, тёсанные из дерева кресты. В восточной части погоста, за алтарём Воскресенского храма, предавали земле самых известных и именитых из жителей. Тут же находили своё упокоение и лица духовного сословия: священнослужители и их родственники. Усердием и руками заботливых прихожан восточная и южная части кладбища были засажены хвойными деревьями: соснами, елями и частично кедрами. Со временем саженцы разрослись в стройный и красивый сосновый бор, создававший образ тайны, тишины и покоя.
Известный русский писатель и журналист Василий Иванович Немирович-Данченко, посетивший в 1875 году Урал, в том числе и Верх-Нейвинский завод, описал свои впечатления в очерке «Кама и Урал», где он совсем немного рассказывает и о местном погосте.
«Оставить Верх-Нейвинск, не полюбовавшись его дивными видами с Сухой горы, на которой поставлена башня, нельзя… Внизу, прямо под ногами, разбегаются во все стороны белые улицы Верх-Нейвинска, прямо подо мною две церкви, круглое башенное строение, где помещается управление завода, и другие дома. Кажется, на этот золотящийся крест храма можно спрыгнуть. Крыша его – вот тут. Видны голуби, засевшие на ней… Назад нам пришлось идти через старообрядческое кладбище, мимо большой и красивой церкви. Много массивных, мраморных памятников очень изящного рисунка… В Италии заказывали монументы. <…> между памятниками торчали длинные чугунные столбики с фонариками. «Уж не для освещения ли кладбища?» подумал я. Оказалось, что это те же памятники; в фонариках, за дверцею, медные складни, перед ними теплятся лампадки. На одной могиле четыре таких фонарика. Обилие металла сказывается во всем. Доски на могилах чугунные; говорят, прежде здесь и гроба приготовлялись железные. Кое-где кресты, выкрашенные в ярко-красную краску. Особенно изящен оказался памятник над священником Иосифом (в действительности это была могила беглого иеромонаха Иоасафа – прим. автора), неизвестно как попавшим сюда».
Похороны в семье единоверцев. Фото 1903 года
Да, привлекал небольшой кладбищенский храм своей красотой! И сумрачно-торжественно высились монументы на могилах именитых верхнейвинцев, захороненных у церкви.
В новоуральской семье Макуриных вот уже не один десяток лет в семейном архиве хранится старинный большеформатный лит бумаги, на котором чётким и профессиональным, грамотно-выверенным почерком в художественной манере не только описывается сама местность, но и частично сообщается о единоверческом кладбище. Вероятнее всего, что этот ценнейший по своему содержанию лист является фрагментом дореволюционной церковной летописи единоверческого прихода. Оставшись неизвестным летописцем, автор сообщает следующее: «Не лишним считаем упомянуть о характере местности под кладбищем, принадлежащим Верх-Нейвинской Николаевской единоверческой церкви. Местность под кладбищем представляет из себя довольно высокую и крутую возвышенность и войдя в ограду на середину кладбища, т.е. к церкви, откуда на юг, запад и северо-запад открывается красивый вид: селение, церкви православная и единоверческая, заводские (здания) и общественные здания, фабрики, оба пруда и Нейво-Рудянка в 7 верстах, Пермская железная дорога, окружающая Верх-Нейвинск и целая цепь ближайших и отдаленных подернутых словно дымкою, высоких гор, окаймляющих обширную долину реки Нейвы – невольно останавливают на себе внимание. Сколько я бывал на городских кладбищах, сплошь загроможденных богатыми памятниками и положительно засыпанными венками и гирляндами из живых цветов, но ни на одном из них я не испытывал такого чувства – чувства благоговения пред величием Божиим и чувства собственного ничтожества! Как было бы хорошо, если бы я мог ежедневно посещать это чудное место, смотреть и любоваться на эти горы и долины, заросшие темным хвойным лесом. Вид этого живописного кладбища напоминал бы мне о кратковременной жизни и всегда бы восстановлял во мне память смертную».
Вся территория погоста была отделена невысокой выполненной из дерева оградой. Въезд на его территорию осуществлялся через высокие и большие ворота, проезжая через проулок по улице Рудянской (сейчас ул. Баскова).
Подлинным украшением не только кладбища, но и самого Верх-Нейвинска служили установленные на местах погребения великолепные, основательные резные надгробия из белого мрамора, ажурные, чугунного литья кресты, плиты и оградки, ничуть не уступавшие знаменитым кладбищам и некрополям больших уездных городов.
Среди этого каменного великолепия особенно выделялась небольшая, выполненная в малых архитектурных формах часовня, одновременно выполняющая функцию склепа. Воздвиг его местный золотопромышленник Василий Михайлович Полузадов в знак памяти и ради изящного оформления места погребения своей рано скончавшейся дочери Веры, умершей ещё ребенком в 1904 году.
Склеп-усыпальница Веры Полузадовой. Реконструкция создана по воспоминаниям старожилов посёлка
Из воспоминаний старых жителей Верх-Нейвинска стало известно о том, что склеп этот находился на небольшом расстоянии от Воскресенского храма, с северо-восточной стороны, под сенью увесистых сосновых лап. Во внутреннем пространстве небольшой усыпальницы, в центре, размещался высокий мраморный саркофаг, скульптурно украшенный цветочным орнаментом и священными текстами эпитафий. Внутри мраморного саркофага размещался резной деревянный гроб, накрытый мощным, толстым стеклом. На восточной стене склепа был устроен иконостас с иконами, перед которыми висели лампады, отчего местные жители склеп этот назвали часовней. В дни памяти покойной дочери семейство Полузадовых, приходя на кладбище, отворяло массивные железные двери склепа, возжигали перед образами лампады, приглашали священника для служения заказной панихиды и украшали саркофаг цветами и венками.
Чёткие и изящные линии его фасадов, молитвенные тексты, рельефные кресты и цветочные композиции невольно притягивали к себе обывателей, которые, посещая могилы близких, всегда подходили к склепу, благоговейно осеняя себя крестным знамением, сотворив поминальную молитву, любовались его оформлением.
Усыпальницу венчал изящной скульптурной работы мраморный ангел с трубой, в подножии которого, по обе стороны, были установлены каменные вазоны. К большому сожалению, этот прекрасный памятник в годы разорения всего единоверческого погоста был разбит и полностью снесён. Ранее, уже после революции 1917 года, когда в народе помутнел разум, произошёл на кладбище типичный пример безбожного вандализма и мародерства: кто-то неизвестный осмелился и вскрыл захоронение, осквернил и разграбил его, вытащив из склепа все ценные украшения.
Уже после устроенного властями погрома на погосте, полного его разграбления мраморный саркофаг ещё долгое время продолжал бесхозно валяться на заросшем бурьяном погосте до 1950-х годов, когда нашлись очередные вандалы, у которых хватило ума и физических сил, чтобы утащить тяжеловесный саркофаг по направлению к садам. Члены семьи Мельниковых, которые были всему этому происшествию свидетелями, рассказывали, что они спросили тех мужичков, кощунственно заинтересовавшихся бесхозным добром: «Зачем он вам нужен?» – на что те сразу же ответили: «Чтобы использовать вместо ванны в бане…».
Может, и сейчас ещё стоит у кого-то в бане этот старинной работы памятник верхнейвинской старины, цинично похищенный с заводского погоста.
Кроме каменных и чугунных надгробий, стояли, высились к небесам простые деревянные кресты с голубцами, деревянные надгробники.
Прямо за алтарём Воскресенского храма на высоком каменном основании стояла выполненная из листовой меди и бронзы, украшенная затейливыми вензелями кружка (копилка для сбора пожертвований), «устроенная в пользу содержания» приходского погоста. Над кружкой на витых медных столбах стояла сень в виде навершия, предотвращавшего попадание влаги в кружку.
Вид на Воскресенский храм и приходской погост. Фото 1934 года
С приходом в Верх-Нейвинск советской власти Воскресенский погост постепенно утратил строго единоверческий характер. Со временем здесь стали хоронить всех. Старинное кладбище ещё долго сохраняло свой благородный облик – с родовыми каменными надгробиями, мощными чугунными плитами и крестами. Неизменным оставался и отдельный участок для погребения старообрядцев-беспоповцев, выделенный ранее в южной стороне погоста.
В разные годы на единоверческом кладбище нашли свой последний приют некоторые из исторических личностей, вошедших в историю Верх-Нейвинска. Заводской приказчик Иван Евтихиевич Полузадов (1783-1841), предок известной уральской семьи Полузадовых. Не одно поколение этого рода служило приказчиками на Верх-Нейвинском заводе. Бывший Волостной старшина, заводской управляющий Александр Сильвестрович Янов (1828-1908). Бывший служитель старообрядческой часовни, псаломщик единоверческого прихода Поликарп Вавилович Мягков (1860-1907). Церковный староста и предприниматель Феоктист Васильевич Кропотухин (1857-1905). Владелец мельницы, последний председатель Верх-Нейвинского Волостного правления Семён Иванович Четков (год смерти 1925). Бывший купец, владелец кирпичного завода Максим Ефремович Скороходов (1852-1930). Статский советник, кавалер ордена Святой Анны III степени, камышловский писатель и краевед Александр Андреевич Наумов (1865-1935). Настоятель Воскресенского единоверческого храма, кавалер ордена Святой Анны III степени, протоиерей Андрей Карпович Авдеев (1871-1941). В прошлом управляющий Режевским заводом, горный инженер, коллежский советник, бывший староста режевских церквей, а позднее революционер Павел Егорович Яргин (1964-1944). И многие другие личности, неразрывно связанные с местной историей, ныне покоящиеся в безымянных могилах, со своими, не мене интересными людскими судьбами.
В 1882 году в Верх-Нейвинском заводе состоялось освящение нового большого и просторного единоверческого Николаевского храма. После чего Воскресенский храм на кладбище утратил то значение, какое он имел ранее в судьбах прихожан. Нет, его не закрыли, не упразднили, официально его сделали приписным к Николаевскому приходу. С той поры в нём совершали только отпевание усопших и служили другие уставные заупокойные богослужения, заказные поминальные литургии и панихиды.
Особенно посещаем был Воскресенский храм в день Радоницы – во вторник второй седмицы (недели) по Пасхе. Пространство небольшой церкви вновь заполнялась прихожанами, она словно сама воскресала и оживала от гулких возгласов священника и пения хора.
В старину в этот день говорили: «Радоница – день радостного поминовения! Радостное оно потому, что в этот день смерти нет, есть она в другие дни, но на Радоницу нет её!».
Заводское единоверческое население Верх-Нейвинска неторопливо шло на кладбище, в храм. По завершении Божественной литургии обыватели с узлами и котомками торопились к месту вечного покоя своих близких, усопших сродников. Посещая могилы, трижды истово и широко осеняли себя крестным знамением и возглашали умершим вечно живое Пасхальное приветствие «Христос воскресе!» Кто имел достаток, приглашали специально священника и певчих для пения у могил пасхальных «стихер» и каждения. С разных сторон обширного и старинного кладбища доносились отзвуки пасхальных песнопений и звон от бубенцов кадильниц. В духе старинных русских традиций заводчане целыми семьями устраивали на могилах поминально-пасхальные трапезы.
Спустя годы, после того как миновали революционные события на очередном заседании исполкома Верх-Нейвинского поссовета, состоявшемся 10 апреля 1931 года, докладчик Фёдор Крутихин предложил педагогическому коллективу поселковых школ провести работу с учащимися по сбору металлолома по домам жителей. А также им было предложено собрать бесхозный металл в виде надгробных плит, отлитых из чугуна, с Верх-Нейвинского кладбища, но при условии, что могилы уже заброшены. Но как школьники могли явно определить степень заброшенных могил? В те годы к посещению кладбищ относились крайне негативно. И, по всей вероятности, многие захоронения выглядели тогда неухоженными. Главное было уничтожить в подрастающем поколении родовую связь со своими корнями, с прошлым твоей семьи и всей страны в целом. Кроме того, Крутихин замахнулся не только на память об усопших, но также предложил снести в посёлке все церковные ограды и изгороди для дальнейшей их утилизации и передачи на промышленные нужды для «Уралметаллторга». Наверное, им и было положено варварское уничтожение старинного погоста. Первые попытки механического разрушения кладбища достигли своей цели. С годами оно пришло к разрушению. Обезличенные с подачи «товарища» Крутихина могилы со временем стали никому не нужны, ни родственникам, ни общественности. В дальнейшем судьба забытого и заброшенного кладбища складывалась ещё трагичней. Главная задача, поставленная чиновниками, была выполнена. Последствия осквернения памяти усопших, отразилось и на нашем духовном наследии. Народ лишали своего прошлого…
Когда началась Великая Отечественная война, по решению исполкома пустующее здание Воскресенского храма было передано в ведомство Верх-Нейвинского завода, и вплоть до 1962 года культовое помещение числилось на балансе недвижимого заводского имущества. В свою очередь, администрация завода «Б» оборудовала в бывшей церкви общежитие для своих рабочих, а потом использовала в качестве заводского склада для хранения магния. Позднее, когда окончилась война, в течение нескольких лет, в тёплый летний период, под сводами старинного Воскресенского храма в его стенах был сформирован детский пионерский лагерь.
Из воспоминаний жительницы Новоуральска Нелли Герасимовны Маслобоевой, урождённой Гришиной: «Внутри, вдоль стен церкви, стояли высокие сколоченные из досок в несколько ярусов нары, где мы дети отдыхали. А в центре был установлен большой деревянный, некрашеный стол, за которым мы принимали пищу. Вся детвора бегала и играла на старом кладбище около церкви. Прячась за большими памятниками, мы играли в прятки. На больших плитах с могил рисовали куском белой меловой штукатурки, тут же подобранным около церкви. Вроде бы и детьми были, но ничего не боялись. Так играли и дурачились, ни о чём, не думая, что рядом кладбище. Нас это не пугало. Страшилок всяких мы в те годы не знали».
Когда здание церкви стало никому не нужным, оно начало постепенно разрушаться; подверглось разграблению и старое кладбище. Все выполненные из мрамора памятники разбивали на куски и увозили за пруд, где строился будущий город Новоуральск. Очевидцы рассказывали: «Памятники эти «выпили» первостроители города Новоуральска в виде газированной воды, для приготовления которой, по технологии того времени, использовался мраморный порошок».
Выходит, что старинные надгробия попросту перетёрли на газировку. Мощные и могучие сосны и ели, высаженные ранее прихожанами на приходском погосте, начали уничтожать ещё в годы войны, а позднее постепенно спилили все оставшиеся деревья. С подачи председателя Верх-Нейвинского исполкома Поликарпа Евстигнеевича Калиничева в 1958 году в самые короткие сроки прямо над могилами был построен барак для молодых учителей-специалистов, приезжающих на работу в школы посёлка и города. Вот только поговаривали, что жутко молодым девушкам-учительницам жилось в этом общежитии. Спустя время все его жильцы разбежались по съёмным квартирам.
Уничтожение единоверческого кладбища. После того как по старинному погосту прошёлся бульдозер, из-под земли обнажились человеческие останки. Фото 1989 года
Руины храма окружала большая бугристая поляна, рядом – одинокие холмики, поросшие травой. В летний день 21 июля 1989 года по старому заброшенному кладбищу прошёл бульдозер, вывернув наружу то, что осталось от предков верхнейвинцев. Многие свидетели такого очередного вандализма, произошедшего в тот день, увидели, как на поверхности земли оказались фрагменты гробов и человеческие останки.
Спустя годы жительница посёлка Таисия Андреевна Старожилова вспоминала: «По решению поссовета предполагалось приспособить полуразрушенное храмовое помещение для создания в нём спортклуба, а на кладбище устроить футбольное поле. Финотдел подсчитал уже и смету для дальнейшего финансирования строительных работ, этой поистине кощунственной затеи. Всё было готово. Как потом выяснилось, для этих целей были привлечены рабочие архитектурного отдела города Свердловска-44».
С начала возрождения Воскресенского храма в 1990 году верующим удалось остановить дальнейшее осквернение старого погоста. После того как «всем миром» был полностью восстановлен храм, спустя годы при финансовой поддержке новоуральских предпринимателей и директора филиала ПСЦМ Дмитрия Леонидовича Тропникова в его ограде с южной стороны был установлен Поклонный Крест, выполненный по проекту и по моделям новоуральского художника Владимира Витальевича Дубровина. В деле созидания этого прекрасного мемориального знака своё мастерство также приложил церковный плотник Сергей Александрович Титовский, выполнивший резьбу по дереву всех моделей с текстами и цветочными композициями.
Надпись у подножия памятного знака гласит: «Сей Крест установлен в лето 2002 по благословению Архиепископа Екатеринбургского и Верхотурского Викентия на пожертвования Серовикова Сергея Васильевича и Нешева Николая Григорьевича в память всех христиан, захороненных на Верх-Нейвинском погосте, который был разорен и осквернен в страшное лихолетье».
Полностью отлитый из чугуна верхнейвинскими мастерами чугунно-сталелитейного цеха филиала ПСЦМ Памятный Крест был торжественно освящён 27 августа 2005 года архиепископом Екатеринбургским и Верхотурским Викентием (Морарём).
Поклонный крест в память обо всех погребённых на единоверческом погосте, установлен в церковной ограде в 2002 году
Высокопреосвященнейший Викентий (Морарь), архиепископ Екатеринбургский и Верхотурский совершает чин освящение Поклонного креста. Фото 2005 года
С 2013 года в ограде храма Воскресения Христова находится старинное мраморное надгробие, ранее украшавшее место последнего упокоения одного из именитых верхнейвинцев.
К началу 1990-х годов, когда появилась возможность возродить полуразрушенный храм, все надгробные памятники и кресты были полностью уничтожены. Позднее в процессе ремонтно-восстановительных работ под завалами различного мусора были обнаружены остатки старинного надгробия. По просьбе настоятеля храма священника Михаила Кидяшова казаки из города Новоуральска в июле 2013 года организовали перенос мраморных фрагментов памятника в ограду храма. Вручную перенеся к церкви к колокольне тяжёлые блоки, казаки сумели уже на месте собрать полноценное и завершённое надгробие, состоящее из четырёх отдельных элементов, выполненных из серого мелкозернистого мрамора. На фасаде восстановлённого памятника хорошо сохранилась высеченная в камне эпитафия: «Здесъ погребено тело / раба Божiя / Феоктиста Васильевича / Кропотухина». Казалось бы, вот и всё: жил человек, умер – и все забыли о нём. Но у этой истории есть продолжение. Недавно удалось выяснить некоторые факты из жизни Ф. В. Кропотухина.
Потомок тульских мастеровых, литейщиков-оружейников, работавших у известного Никиты Демидова, родился в Верх-Нейвинском заводе в 1857 году. Отец его, Василий Александрович Кропотухин, из крестьян, трудился на Верх-Нейвинском железоделательном заводе в должности надзирателя листоотделочного цеха. Позднее его сын вместе с супругой Евгенией Васильевной и детьми был записан в мещане города Екатеринбурга, что в дальнейшем поспособствовало Феоктисту Васильевичу открыть своё дело, став в Верх-Нейвинске известным предпринимателем-торговцем бакалейными, колониальными и хлебобулочными товарами. Известно, что в ноябре 1894 года Феоктист Кропотухин вместе с сыновьями Исааком и Михаилом из старообрядцев часовенного согласия присоединились к Православной Церкви на правах единоверия. Кроме того, архивные документы свидетельствуют, что на рубеже ХIХ и ХХ веков всеми уважаемого Феоктиста Васильевича местная единоверческая община избрала на должность старосты Николаевского, а значит, и Воскресенского храмов, и в сентябре 1903 года Екатеринбургская Духовная Консистория утвердила его в этой почётной для него должности, также назначив его членом Верх-Нейвинского церковно-приходского Попечительства. С той поры Феоктист Васильевич с усердием исполнял обязанности старосты, став примерным «рачителем и хранителем церковной собственности» и всего причтового капитала. Но, в 1905 году «Владыка Жизни и Смерти» призвал его к Себе. В июле Феоктист Васильевич скончался. Сейчас, по прошествии стольких лет, уже нет возможности определить точное место его погребения. Милостивый Господь промыслительно пробуждает память о нём. Сколько различных памятников и монументов было установлено на кладбище около храма, а сохранился только один! Это и есть видимый знак памяти и уважения обо всех, кто с искренней верой вносил свою лепту в общее дело на благо и процветание всего прихода.
Старинное надгробие с места погребения Феоктиста Кропотухина
Дионисий (Денис) Щербина,
псаломщик храма Воскресения Христова,
поселок Верх-Нейвинск
