«Человек, уходящий из Церкви – это горе, о котором плачет Бог»: иерей Константин Корепанов в эфире телеканала «Союз»
О Церковном единстве, уходе из Церкви, отлучении и покаянии в эфире программы «Беседы с батюшкой» на православном телеканале «Союз» говорит клирик храма в честь Успения Пресвятой Богородицы города Верхней Пышмы, духовник Екатеринбургской духовной семинарии священник Константин Корепанов.
Ведущий программы Тимофей Обухов предложил обсудить события, происходящие в Среднеуральском женском монастыре, которые, по его словам, не вписываются в «схему “плохие-хорошие”, которая иногда может видеться со стороны».
Отец Константин отметил, что ему очень тяжело говорить на эту тему, но единственная причина, по которой он «имеет дерзновение говорить», – это то, что в эти события попало очень много людей, «настроение которых двойственное, то есть они еще не определились с окончательным выбором, с кем они и где, и хоть что-то способны слышать»:
— Прихожане нашего Успенского храма знают, что я принципиально на эту тему не высказываюсь. Есть официальное решение Церковного суда, есть официальная позиция правящего архиерея, есть его официальное открытое письмо, поэтому все, кто хочет разобраться, пусть в этом вопросе разбираются. Я не хотел бы в нем участвовать. И не потому, что у меня нет своего мнения, – у меня как раз оно есть, но в этих вопросах не должно быть мнения. В этом вопросе есть выверенная церковно-каноническая позиция, есть абсолютное свидетельство Церкви о том, что допустимо, а что категорически недопустимо для человека, называющего себя христианином. Поэтому тут все точно.
В отношении ситуации вокруг Среднеуральского монастыря отец Константин сказал, что его это не удивляет – такова человеческая грешная природа, и сам он боится «интонацией или как-то еще показать, сказать или дать понять, будто я не такой, как он; будто со мной этого не может произойти». Пастырь подчеркнул, что такое может произойти с любым человеком, «но для того нам и дано церковное устройство, чтобы нас в лоне Церкви удержать».
— Человек отпадает от Церкви не тогда, когда сделал грех; он отпадет от Церкви, когда откажется в этом грехе каяться, — подчеркнул он.
— Когда человек согрешил и кается, Бог его принимает. Как Давида принял. Давид совершил убийство и прелюбодейство, два смертельных греха, но он принес Богу покаяние, и Бог принял его. И так всякого человека после любого греха. Ему дорого не то, что мы грешим, – Он знает всю нашу природу, Его не удивляет наш грех. Его удивляет, что мы, ничтожные, жалкие люди, тянемся к Нему из своей вонючей жалкой лужицы грязи, мы тоскуем по Нему, скучаем по Нему. Как Он нас бросит, если мы простираем руки, запачканные в грязи и крови, и говорим: «Господи, только бы с Тобой».
Когда вот это покаяние есть, человек сохраняет свои отношения с Церковью; он в Церкви, потому что кается. А люди думают: согрешил – ушел из Церкви. Нет!
Настоящее состояние внутрицерковного бытия – это состояние не безгрешности, а покаяния. В истории с отцом Сергием это проявилось. Люди часто упрекают священноначалие, мол, раньше ничего не делали, ведь какие-то несообразности были замечены раньше, почему раньше не наказали… Так в том и дело: если мы будем наказывать за каждый сделанный грех (неважно, какова его тяжесть), в Церкви не останется ни одного человека, потому что в ней нет безгрешных, только грешники. Но Церковь простирает руки, как Бог к Адаму, и говорит: вставай, надо приносить покаяние. А человек вдруг отталкивает руку и говорит: «Да не надо мне этого, я не нуждаюсь в покаянии, у меня и так все хорошо. Ну, согрешил и согрешил. В конце концов, дух дышит где хочет, где Дух Господень – там свобода, и я грешу. Так что мне все ваши установки не нужны».
Отлучение от Церкви, запрещение в священнослужении или извержение из сана всегда является последним элементом, последним действием, чтобы определить: человек в Церкви или нет. Если человек спокойно рвет свои связи с Церковью, ему не важны ни Патриарх, ни епископы, ни братья, он нарушает все устройство Церкви, – это больно. Кто знает, может, он покается и спасется; Бог милостив. Владыка в своем письме об этом писал: больно, когда человек, которого ты считал братом, оказывается, не брат. Ты думал он свой, а он не свой. Ты думал, для него Христос так же важен, как для тебя, а ему не важен твой Бог, у него есть свой. Вот это больно.
Любой отец в качестве наказания может поставить своего ребенка в угол, выставить его за дверь, если он что-то сделал плохое. Например, подросток поднял на мать руку. Отец, видя это, выставляет ребенка за дверь, а ребенок говорит: «Да пошли вы». И уходит. Это больно. Больно не то, что он на мать руку поднял, а то, что он уходит. Оказывается, мы для него чужие люди, мы ему не очень дороги на самом-то деле – вот где горе. А если он свой, он осознает, что случилось, и начинает стучать: «Пустите меня обратно, я хочу…»
Церковь – это как семья. И вот это выставление за дверь приводит к тому, чтобы понять: человек все-таки наш или не наш? Потому что наш испугается, оказавшись без Христа, без Церкви, без Бога. Не наш – даже ничего не почувствует. И тогда горе. Не этому человеку горе, а мне горе, потому что переживаешь страшное потрясение. Я не знаю, как это передать, это надо прожить.
Люди, которые собираются на какие-то манифестации, устраивают митинги, флешмобы, даже не прикасались к той боли, которую испытывает Церковь, когда человек, который считался частью Церкви, вдруг из нее уходит. Это горе, о котором плачет Бог, когда человек ставит себя за Его пределы и говорит: «Знаешь, а Ты мне, собственно, не нужен. У меня все есть». Это тяжело. Размышлять над этим больно. Насколько я знаю по своей среде священников, никто не хотел бы сейчас сидеть на моем месте. Никто не хочет об этом говорить, потому что это больно. Мы же с ним вместе из одной Чаши причащались, понимаете? Мы же одно тело, и вдруг оказывается, что нет, потому что человек говорит: «Да не нужно мне все это, у меня все свое есть». Уже не наше, а свое. Вот это все переживают одинаково, и владыка так же переживает, и в письме он дал это понять. И священники, с которыми я говорил, так же переживают. И никому не хочется думать об этом, говорить, потому что он брат наш, а оказалось, что мы ему никто, мы ему не нужны, мы ему не братья, он не хочет нас видеть в числе братьев. Это боль и печаль, — констатировал священник.
В заключение беседы отец Константин заметил, что всем нам необходимо возвращаться к любви, смирению, правде, и с этого начнется «осветление» Руси.
— Политики пусть делают то, что умеют. Учителя пусть делают то, что умеют. Христианин, священник, особенно наши светильники, монахи должны стать солью земли и светом миру, тогда мы от них осолимся, просветимся, и Россия еще будет жить, — сказал пастырь.
Полностью программу «Беседу с батюшкой» смотрите в видеозаписи телеканала «Союз».
https://youtu.be/QUpMTk0BXhc
ekaterinburg-eparhia.ru
