Торжественное прославление святителя Иоанна, Шанхайского чудотворца
В Русской Православной Церкви за границей начались торжества юбилейного года, посвящённого канонизации святителя Иоанна (Максимовича), архиепископа Шанхайского и Сан-Францисского. 29 июня, в празднование дня памяти Святителя Иоанна Шанхайского и Сан Францисского чудотворца и 25-летия его причисления к лику святых, в кафедральном соборе Пресвятой Богородицы «Всех скорбящих Радость» в Сан-Франциско собрались верующие со всего мира.
В канун празднования, 28 июля, состоялось всенощное бдение, которое возглавил митрополит Восточно-Американский и Нью-Йоркский Иларион, Первоиерарх Русской Зарубежной Церкви, в сослужении сонма иерархов и духовенства. А в субботу, 29 июня, состоялась праздничная Божественная литургия.
Поминаемое ныне великое духовное торжество – причисление к лику святых святителя Иоанна, Шанхайского чудотворца, в городе Сан-Франциско, произошло 2 июля 1994 года. Это событие не только наполнило радостью сердца русских, проживающих в зарубежье, но возвеселило сердца множества людей в России, знавших о необыкновенной жизни владыки Иоанна. Оно охватило и новообращенных в Православие, рассеянных по всему миру, – православных французов, голландцев, американцев…
Кем же был этот человек, который прозорливо направлялся к больному, возвращал к жизни умирающего, изгонял бесов у одержимого?
Будущий святитель Иоанн родился в селе Адамовка Харьковской губернии 4 июня 1896 года. В святом крещении он был назван Михаилом – в честь святого архангела Божия. Род его, Максимовичей, издавна отличался благочестием. В XVIII веке из этого рода прославился святитель Иоанн, митрополит Тобольский, просветитель Сибири, пославший первую православную миссию в Китай; после его смерти на его могиле происходило множество чудес. Он был прославлен в 1916 году, и его нетленные мощи по сей день почивают в Тобольске.Миша Максимович был болезненным ребенком. Он сохранял хорошие отношения со всеми, но особо близких друзей не имел. Любил животных, особенно собак. Шумных детских игр не любил и был часто погружен в свои мысли.
С детства Миша отличался глубокой религиозностью. На своей хиротонии в 1934 году он так охарактеризовал настроение своих детских лет: «С самых первых дней, как я начал осознавать себя, я захотел служить праведности и истине. Мои родители возожгли во мне усердие неколебимо стоять за правду, и душа моя была пленена примером тех, кто отдал за нее жизнь».
Он любил играть «в монастырь», наряжая игрушечных солдат монахами и делая из игрушечных крепостей монастыри.
Он собирал иконы, религиозные и исторические книги – и так образовалась у него большая библиотека. Но более всего он любил читать жития святых. Этим он оказал большое влияние на своих братьев и сестру, которые благодаря ему знали жития святых и русскую историю.
Святая и праведная жизнь Михаила произвела сильное впечатление на его французскую гувернантку, католичку, и она приняла Православие (Мише было тогда 15 лет). Он помог ей приготовиться к этому шагу и учил ее молитвам.
Загородное имение Максимовичей, где вся семья проводила лето, было расположено в 12 верстах от знаменитого Святогорского монастыря. Родители часто посещали монастырь и подолгу жили там. Переступая ворота монастыря, Миша вступал с увлечением в монашескую стихию. Там жили по афонскому уставу, там были величественные храмы, высокая «гора Фавор», пещеры, скиты и большое братство в 600 монахов, среди которых были и схимники. Все это привлекало Мишу, жизнь которого с детства выстраивалась по житиям святых, и побуждало его часто приходить в монастырь.
Когда ему исполнилось 11 лет, он поступил в Полтавский кадетский корпус. И здесь он оставался таким же тихим и религиозным, мало походя на солдата. В этом училище, когда ему исполнилось 13 лет, он отличился одним поступком, навлекшим на него обвинение в «нарушении порядка». Кадеты часто шли церемониальным маршем в город Полтаву. В 1909 году по случаю 200-летия Полтавской битвы этот марш был особенно торжественным. Когда кадеты проходили перед полтавским собором, Михаил повернулся к нему и… перекрестился. За это соученики его долго осмеивали, а начальство наказало. Но по заступничеству великого князя Константина Константиновича наказание было заменено похвальным отзывом с указанием на здравые религиозные чувства мальчика. Так что и насмешки товарищей сменились уважением.
По окончании кадетского корпуса Миша хотел поступить в Киевскую духовную академию. Но родители его настаивали, чтобы он поступил в Харьковскую юридическую школу, и, послушания ради, он стал готовиться к карьере юриста.
В Харькове покоились мощи архиепископа Мелетия († 1841). Это был аскет; он, практически, никогда не спал, был прозорливцем и предсказал свою кончину. На его гробе, под храмом, постоянно служились панихиды… То же самое позже повторилось и в судьбе владыки Иоанна.
Во время своей учебы в Харькове – в годы, когда созревает человек, – будущий святитель осознал весь смысл своего духовного воспитания. Тогда как другие молодые люди отзывались о религии как о «бабушкиных сказках», он стал понимать, какая мудрость сокрыта в житиях святых по сравнению с университетским курсом. И он предавался их чтению, хотя и преуспевал в юридических науках. Усваивая мировоззрение и постигая разнообразие деятельности святых – аскетические труды и молитву, он полюбил их всем сердцем, до конца пропитался их духом и стал жить по их примеру.
Вся семья Максимовичей была предана православному царю, и молодой Михаил, естественно, не принял Февральской революции. На одном из приходских собраний предложили переплавить колокол – он один этому воспрепятствовал. С приходом большевиков Михаил Максимович был посажен в тюрьму. Освобожден и опять посажен. Окончательно его освободили, лишь когда убедились, что ему было безразлично, где он находится, – в тюрьме или в другом месте. Он в буквальном смысле жил в другом мире и просто отказывался приспосабливаться к той действительности, которая управляет жизнью большинства людей, – он решил неколебимо следовать пути Божественного закона.
Во время гражданской войны вместе с родителями, братьями и сестрой Михаил был эвакуирован в Югославию, где поступил в Белградский университет. Он окончил его Богословский факультет в 1925 году, зарабатывая на пропитание продажей газет. В 1926 году в Мильковском монастыре Михаил Максимович был пострижен в монахи митрополитом Антонием (Храповицким), причем с именем в честь его дальнего родственника – святителя Иоанна Тобольского. На праздник Введения во храм Пресвятой Богородицы 30-летний инок стал иеромонахом.В 1928 году отец Иоанн был назначен законоучителем в Битольскую семинарию. Там училось 400–500 студентов. И отец Иоанн любовью, молитвой и трудами принялся за воспитание молодых людей. Он знал каждого ученика, его нужды, и каждому он мог помочь разрешить любое недоумение и дать добрый совет.
Один из студентов так отзывался о нем: «Отец Иоанн любил нас всех, и мы – его. В наших глазах он был воплощением всех христианских добродетелей: мирный, спокойный, кроткий. Он стал нам настолько близок, что мы относились к нему как к старшему брату, любимому и уважаемому. Не было конфликта, личного или общественного, которого он не мог бы разрешить. Не было вопроса, на который у него не нашлось бы ответа. Достаточно было кому-нибудь на улице что-то у него спросить, как он немедленно давал ответ. Если вопрос был более важным, он обычно отвечал на него после службы в храме, в классе или в кафетерии. Ответ его был всегда информативно насыщенным, ясным, полным и компетентным, потому что исходил от человека высокообразованного, имеющего два университетских диплома – по богословию и по праву. Ежедневно и еженощно он молился за нас. Каждую ночь он, как ангел-хранитель, оберегал нас: одному поправлял подушку, другому одеяло. Всегда, входя в комнату или выходя из нее, он благословлял нас крестным знамением. Когда он молился, студенты ощущали, что он беседовал с жителями небесного мира».
Епископ Охридский Николай (Велимирович), великий сербский богослов и проповедник, обратился однажды к группе студентов так: «Дети, внимайте отцу Иоанну! Он ангел Божий в человеческом обличье».
Совсем сказочный эпизод произошел с отцом Иоанном, когда его вызвали на хиротонию в Белград в 1934 году. Приехав в Белград, он встретил на улице знакомую даму и стал объяснять ей, что произошло недоразумение: должны хиротонисать какого-то отца Иоанна, а вызвали по ошибке его. Вскоре он ее опять встретил и, озадаченный, объяснил ей, что оказывается хиротония касается его самого.
Посылая его епископом в Китай, митрополит Антоний писал: «Вместо меня, как мою собственную душу, как мое сердце, посылаю вам епископа Иоанна. Этот маленький, тщедушный человек, с виду почти ребенок, на деле зерцало аскетической твердости в наше время всеобщего духовного расслабления».
Прибыв в Шанхай, владыка Иоанн столкнулся с разгоревшимися в церковной жизни конфликтами. Поэтому сначала ему пришлось умиротворять враждующие партии.Особое внимание владыка уделял религиозному образованию и взял себе за правило присутствовать на устных экзаменах по закону Божию во всех православных школах Шанхая. Он стал одновременно попечителем различных благотворительных обществ, активно участвуя в их работе.
Для сирот и детей нуждающихся родителей он устроил приютский дом, поручая их небесному покровительству святителя Тихона Задонского, особенно любившего детей. Владыка сам подбирал больных и голодающих детей на улицах и в темных переулках шанхайских трущоб. Владыка старался заменить им отца, особенно оказывая им внимание во время великих праздников Рождества и Пасхи, когда родители так стараются порадовать своих детей. В такие дни он любил устраивать детям вечера, например с рождественской елкой, представлениями, доставал им духовые инструменты.
Его радостью было видеть молодых людей, объединенных в братстве святителя Иоасафа Белгородского, где проводились беседы на религиозные и философские темы, занятия по изучению Библии.
Владыка был крайне строг к себе. Его подвиг основывался на молитве и посте. Пищу он принимал один раз в день – в 11 часов вечера. В первую и последнюю седмицу Великого поста не вкушал вовсе, а в остальные дни Великого и Рождественского постов – только алтарный хлеб. Ночи проводил обычно в молитве и, когда силы его истощались, клал голову на пол или находил краткий покой, сидя в кресле.
Во время эвакуации из коммунистического Китая владыка Иоанн проявил себя как пастырь добрый, ведущий паству свою к тихому пристанищу, пастырь, готовый душу свою положить за овцы своя. Известен случай, когда он сутками сидел на ступенях Белого дома в Вашингтоне и таким образом добился разрешения на въезд в Соединенные Штаты для пяти тысячам беженцев.
В начале 1950-х годов владыка Иоанн был назначен на Западно-Европейскую кафедру с титулом архиепископа Брюссельского и Западно-Европейского. Поселился он в кадетском корпусе в Версале. И опять при любимых им детях.
Владыка оказался незаменимым попечителем и отцом для сестер Леснинской обители, только что эвакуировавшихся из Югославии. Он с особой ревностью служил в храме-памятнике в Брюсселе, воздвигнутом в память царской семьи и всех жертв революции. Он нашел в Париже хороший особняк и устроил в нем свой кафедральный храм, посвященный Всем русским святым. Владыка неутомимо объезжал храмы своей широко раскинутой епархии. Он непрестанно посещал госпитали и тюрьмы.
В Западной Европе его деятельность приобрела апостольское значение. Он ввел почитание западных святых первых веков, представив Синоду на утверждение список с подробными указаниями сведений о жизненном пути каждого святого в отдельности. Он способствовал развитию французской и голландской Церквей. Пусть результаты в этой области многими ставятся под вопрос, но ищущим православной веры и жизни он не мог отказать в своей поддержке, возлагая, очевидно, надежду на духовную настроенность отдельных лиц. Эта его деятельность нашла свое оправдание во многих случаях. Укажем только на тот факт, что рукоположенный им священник-испанец прослужил около 20 лет настоятелем в созданном им парижском храме.
По молитвам владыки Иоанна происходило множество чудес и в Западной Европе. Для свидетельства о них потребуется особый сборник.
В дополнение к таким разносторонним чудесным явлениям, как прозорливость, исцеление душевных и телесных немощей, имеются два свидетельства о том, что владыка пребывал какой-то момент в сиянии и стоящим на воздухе. Об этом свидетельствовала одна монахиня Леснинской обители, а также чтец Григорий в церкви Всех русских святых в Париже. Последний, закончив однажды чтение часов, подошел за дополнительными указаниями к алтарю и увидел через приоткрытую боковую дверь владыку Иоанна в лучезарном свете и стоящим не на земле, но на высоте примерно в 30 см.
На побережье дальнего Запада Америки, на свою последнюю кафедру, владыка прибыл осенью 1962 года. Архиепископ Тихон ушел по болезни на покой, и в его отсутствие строительство нового кафедрального собора остановилось, так как острые разногласия парализовали русскую общину. Но под руководством владыки Иоанна мир был в какой-то мере восстановлен и величественный собор закончен.
Сопровождая чудотворную Курскую-Коренную икону Богоматери в Сиэтл, владыка Иоанн 2 июля 1966 года остановился в тамошнем Николаевском соборе – храме-памятнике новомученикам Российским. Отслужив Божественную литургию, он оставался еще три часа один в алтаре. Затем, навестив с чудотворной иконой духовных детей, живших недалеко от собора, он последовал в комнату церковного дома, где обычно останавливался. Вдруг послышался грохот, и прибежавшие увидели, что владыка упал и уже отходит. Его посадили в кресло, и он перед чудотворной иконой Богоматери предал душу свою Богу, уснул для этого мира, о чем так ясно предсказывал многим.
