Невьянское восстание автомобилистов

Невьянское Восстание автомобилистов и гибель служителей Церкви.

Статья Печерина Андрея Владимировича, научного сотрудника кафедры церковно-исторических и гуманитарных дисциплин Екатеринбургской духовной семинарии.

Раскрытие обстоятельств убийств священнослужителей Невьянска и его окрестностей летом 1918 года показывает на непосредственную связь их гибели  с Невьянским восстанием автомобилистов.  В результате подавления Невьянского восстания пострадали следующие служители церкви: священник Вернетагильской церкви Иосиф Сиков и псаломщик той же церкви Аркадий Ляпустин, священник новоуткинского завода Павел Чернышев, священник Невьянского завода Петр Иевлев и дьякон Невьянского завода Вячеслав Луканин. Вместе с последним, пострадали еще шесть певчих церковного хора: Стефан Новиков, Сергей Колмаков, Михаил Оглавин [Отавин], Иаков Чукшенов, Иаков Селянкин [Семякин], Иоанн Сохин[1].

Невьянское восстание достаточно подробно исследовано историком белого движения на Урале Александром Михайловичем Кручининым[2]. Однако при рассмотрении вопроса репрессий против духовенства, автор ограничился лишь общим обзором и короткими упоминаниями об обстоятельствах кончины убитых священнослужителей. Тема репрессий в отношении духовенства летом 1918 года не раскрыта в современной исторической литературе. Если в светских научных трудах, описывающих события гражданской войны, этот вопрос не является предметом специального рассмотрения, то в исследованиях церковных, где подробно рассматриваются обстоятельства кончины каждого из убитых служителей Церкви, мало внимания уделяется реконструкции целостной картины той исторической канвы, в условиях которой происходила гибель священнослужителей. Поэтому проблема увязки тех или иных событий гражданской войны с обстоятельствами гибели каждого из служителей Церкви продолжает стоять перед исследователями. Разрешение этой задачи позволит вполне обоснованно, а не гепотетически ответить на ряд вопросов являющихся немаловажными как для исторической науки так и для христианского богословия: таких, например, как доля участия служителей Церкви в контрреволюционной и другой деятельности послужившей основой для гонений на Церковь, причины репрессий против Церкви со стороны государственного аппарата и их обоснованность; доля репрессий против духовного сословия по отношению к репрессиям против других социальных слоев русского общества, и эмпирические основания для представления особости и исключительности репрессий по отношению к той или иной социо-культурной группе, и множество других.

В настоящем докладе представлена попытка рассмотрения обстоятельств кончины нескольких священно- и церковнослужителей гибель которых связана с Невьянским восстаним автомобилистов. Соблюдением последовательности изложения и привязки каждого из рассматриваемых случаев к общей исторической канве событий Невьянского восстания представлена попытка объективного раскрытия общей картины гибели служителей Православной Церкви в районе одного из локальных центров гражданской войны в России.

12 июня 1918 г. (здесь и далее н. ст.) в г. Невьянске вспыхнуло антибольшевистское восстание. Наиболее активная часть восставших состояла из социалистов-революционеров (эсеров) 4-й тыловой автомобильной мастерской, эвакуированной в Невьянск весной 1918 года из г. Луги Петроградской губернии, благодаря чему восстание получило название «восстание автомобилистов».

После захвата власти в Невьянске, восставшими посылались небольшие дружины по окрестным населенным пунктам. Население сразу становилось на их сторону. В Верхнетагильском заводе при получении известия о выступлении автомобилистов также произошла бескровная реставрация старой власти. Почти все большевики, 29 человек, были заключены в арестное помещение волостного земства, в так называемую «сижовку» (здание земства сохранилось, в нем располагается Верхнетагильский краеведческий музей). После нескольких дней пребывания их под арестом, Верне-Тагильский священник, о. Иосиф предложил поговорить с большевиками и, если они согласятся покаяться всенародно в храме, отпустить их. Те, естественно, согласились покаяться. Их отпустили. Вечером была назначена церковная служба, к которой бывшие работники новой власти, сходив домой и приготовившись, должны были прийти для принесения чина покаяния. Но они, воспользовавшись моментом, все сбежали.

Восстание в Невьянске и окрестных селениях было подавлено в двадцатых числах июня. Для борьбы с контрреволюционными выступлениями и уничтожения оставшихся повстанцев в центре восстания — Невьянском заводе, который не был даже уездным городом, было создано отделение Чрезвычайной комиссии (обычно отделения ЧК создавались по приемуществу в больших губернских городах). Председателем ЧК был большевик-подпольщик, уроженец Невьянска В. П. Мухин, здание ЧК расположилось в доме Пискунова по ул. Торговой № 7 (ныне Октябрьский проспект, здание это сохранилось).

Псаломщик Аркадий Ляпустин и священник Иосиф Сиков были арестованы и отправлены в Невьянск, в распоряжение отделения ЧК. В подвале этого здания арестованные находились некоторое время, здесь, по всей вероятности, они и были расстреляны. По записи в метрической книге Невьянского завода, священник Верхнетагильского завода Иосиф Сиков, 45 лет, и псаломщик Аркадий Ляпустин, 22 лет, были убиты 14/27 июня 1918 и похоронены только через девять дней, 23/6 июля на приходском Кладбище Спасо-Преображенской церкви Невьянского завода. Их отпевали свящ. Иоанн Рыболовлев с двумя дьяконами: Иоанном Вишневским и Вячеславом Луканиным.  После смерти сщмч. Иосифа его матушка осталась одна с восемью детьми, старшему из которых едва минуло 15 лет.

После подавления восстания, началось рассеянное отступление повстанцев для соединения их с белогвардейскими частями. Группа в 25 человек, среди которых были почти все руководители повстанцев, направилась лесными дорогами в сторону Билимбаевского завода. Этой группе удалось проскочить через Васильево-Шайтанский завод (ныне Первоуральск) в сторону Екатеринбурга. Другие группы были обнаружены в окрестностях Новоуткинского завода. По всей видимости, их задачей было прорваться через Шалинские леса на соединение с белочехами, что многим и удалось сделать. Нужно отметить, что восставшие встречали сочуствие у местного населения. Крестьяне охотно скрывали их от красноармейцев, носили им пищу. Большевистская власть, успевшая показать себя, воспринималась большинством как власть враждебная.

Розыск и арест повстанцев и им сочуствующих велся советской властью с особым рвением. Руководителем одной из карательных команд, расправлявшихся с пойманными участниками Невьянского восстания, являлся один из убийц царской семьи – Петр Ермаков. В Новоуткинском заводе красноармейцами было арестовано несколько человек, в числе которых были и местный священник Павел Чернышев.

Кто же был обвинен вместе со священномучеником Павлом в соучастии восставшим? Сын священника – студент Николай Павлович Чернышов, и его зять – местный фельдшер Армишев, учитель местной школы (бывший офицер царской армии, штабс-капитан) К. И. Ждановских, и его сослуживец – Егоров (оба только что вернулись с фронта), два брата Егорова, один из которых был студентом военного училища в Иркутске, заведующая двуклассным училищем Федотова, служащий лесного ведомства Ф. И. Малинин, инженер строительства железной дороги И. И. Вылежаев, и крестьянин К. В. Логиновских. Участие в восстании – по всей видимости, было лишь формальной причиной ареста, так как с истинными участниками восстания расправлялись сразу, на месте. Не щадили даже их жен и детей.  Здесь же были взяты под арест самые авторитетные и обеспеченные жители села – его костяк, которые уже потенциально являлись противниками новой власти.

О нравственном облике самих красноармейцев рассказывает случай, передаваемый из уст в уста старожилами села Новоуткинск. В 1918 году, во время гражданской войны, вечером, красноармейцы небольшой компанией пьянствовали у плотинки. Один из них, видя что алкоголь подошел к концу, пошел за добавкой. Двое других, опьянев до безумия, подумав, что он идет предавать их белогвардейцам, выстрелили ему в спину и убили. Впоследствии, в советское время «герою», погибшему во время гражданской войны в Новоуткинске, был поставлен памятник.

Священник Павел Чернышев и арестованные с ним были обвинены в «сигнализации повстанцам», и как заложники были отправлены в Екатеринбург где были помещены под арест в Американской гостиннице. Через неделю, по всей видимости, за недоказанностью вины, новоуткинские заложники были освобождены и вернулись домой. Но вскоре они были вновь арестованыи препровождены в распоряжение Екатеринбургского уездного совета. По всей видимости, их арест был обусловлен наступлением белочехов по направлению от Кузино на Екатеринбург. Из сводки штаба Чехословатского корпуса за 7/20 июля 1918 года: «Нами заняты станция Коуровка и Билимбай …. Находившийся там отряд красных в 400 человек разбит»[3].  В тот же день заложники были предательски расстреланы. Приказ о расстреле был дан начальником уездного совдепа Мухиным и членом совдепа Старковым. 7/20 июля их отправили на рытье окопов под станцию Арамиль. Не доходя пяти верст до станции, на речке Сулимовке, ничего не подозревавшие арестованные были расстреляны конвоем из рабочих суконной фабрики под предводительством Ивана Костромина выстрелами в спину. Из десяти человек восемь были убиты, а двоим посчасливилось убежать (один из сбежавших – сын священномученика).

В это время в Невьянском заводе проходили поиски восставших и массовые аресты и расстрелы сочуствующих. В газете «Зауральский край», в сентябре 1918 года вышла статья рассказывающая о зверствах большевиков в Невьянске: «Лицо, на днях приехавшее из Невьянска, сообщило нам некоторые интересные подробности пребывания там большевистской власти. За последние месяцы большевистский террор дошел в Невьянске до невозможных пределов. Особенную жестокость проявлял председатель бывшего Екатеринбургского уездного совдепа, левый социалист — революционер Мухин.

Расстрелы совершались не десятками, а сотнями – почти нет дома, где бы ни было пострадавшего от большевиков. Между прочим, была расстреляна женщина и её 6–ти летняя девочка, за то, что её муж перешёл на сторону чехословаков. Рассказывают, что когда к ней явился какой-то комиссар с вопросом, где её муж, — она ответила:
– Вы сами знаете, что он уехал, я не могу знать, где он находится.
– Так вот, чтобы ты знала, где твой муж, я тебя расстреляю, сказал комиссар.

Многие жертвы большевистского террора сбрасывались живыми в шахту, верстах в шести от Невьянска. Все, кто только мог, бежали из завода и скрывались. Между прочим, один автомобилист, скрывшийся после июньского восстания в Невьянске, просидел в стоге сена 72 дня. За все это время, крестьяне приносили ему пищу, тщательно следя за тем, чтобы его не открыли красноармейцы. Другой автомобилист пролежал 40 дней в яме, выложенной слоем сена, прикрытой сверху досками с землёй. И за ним так же тщательно ухаживали крестьяне, принося ему каждую ночь пищу и открывая на это время доски. Между прочим, в Невьянских лесах укрывался более двух месяцев член Учредительного собрания Кузнецов, случайно очутившийся во время июньского восстания в Невьянске. Всё, что только можно было, большевики постарались увезти… Настроение среди населения подавленное, так как оно всё ещё не может прийти в себя после недавних ужасов; многие до сих пор ещё скрываются в лесах, многие увезены в качестве заложников»[4].

Для более удобной борьбы с «контрреволюционными проявлениями», в Невьянске был введен коменданский час. Четвертый служитель Церкви, пострадавший от рук восставших – дьякон Вячеслав Луканин. Известный по всему Уралу регент и организатор хоров, он был приглашен для служения в Невьянский завод, и 20 февраля 1918 года был принят на должность регента Спасо-Преображенского собора Невьянского завода. Несмотря на революционные события, всеобщую смуту и возникшее в городе восстание, отец Вячеслав продолжал заниматься своим делом – организацией церковного хора в Невьянске. Вместе с регентом в Невьянск, с прежноего места службы приехали и его певчие — это: жители Кизеловского завода Стефан Алексеевич Новиков 27 лет, и Сергий Александрович Колмаков, Кизеловской волости с. Черемиска Михаил Николаевич Оглавин [Отавин], 28 лет, Соликамского уезда с. Городище Иаков Павлович Чукшенов, 24 года, Невьянского завода Иаков Терентьевич Селянкин [Семякин], 20 лет и Иоанн Феодорович Сохин, 24 года[5]. Все перечисленные люди впоследствии пострадают вместе с о. Вячеславом. На новом месте своего служения дьякон Вячеслав прослужил всего четыре с половиной месяца и 3/16 августа 1918 г. был убит. Кончина его также непосредственно связана с невьянским восстанием. 3 августа, накануне памяти семи отроков Эфесских, вечером, дьякон Вячеслав проводил спевку. Приближалось празднование Преображения Господня – престольного праздника храма.  В городе был объявлен комендантский час. Во время очередного обхода отряд чекистов заметил свет в окне на колокольне храма[6], где проводилась спевка. Красноармейцы ворвались в храм и арестовали всех, кто там находился. По сохранившимся письменным воспоминаниям псаломщика Александра Звекина диакона Вячеслава расстреляли среди прочих за железнодорожным вокзалом г. Невьянска. Вместе с ним пострадали еще шесть человек[7]. Перед убийством мучеников заставили выкопать себе могилу.

Из письменных воспоминаний дочери священномученика Вячеслава Луканина Агнессы Вячеславовны Некрасовой:  «Помню Невьянск, гору Лебяжку и церковь, от нее мы жили в трех километрах, у купчихи Афанассы Алексеевны Недорезовой. Забегает горничная и кричит что в заводе восстание полка автомобилистов, оно было уже не в первый раз. Против них выступили отряды красной армии, восстание было подавлено. Начались расправы, красноармейцы выжгли почти весь завод. Каждый день происходили расстрелы местных жителей. Рядом с храмом на углу дом священника отца Николая и его дочери Аглаи, их расстреляли в первую очередь[8]. У купчихи дворник Иоганн берет двух коней и едет верхом за отцом к храму, на берег пруда, но в храме уже красноармейцы. Он прячется в большой летней усадьбе купчихи, что на пригорке, рядом с храмом, идет 1918-й год. Он наблюдает, как арестовывают отца и с ним еще семь человек. Их расстреляли в Невьянске на вокзале. Могилу копали себе сами, одного молодого отпустили».

Из рассказа дочери священномученика Вячеслава Луканина Людмилы Вячеславовны Пономаренко: «Вестей от папы нет, мама волнуется. Старшей маминой сестры сын Иоанн Чупин решил пешком идти в Невьянск. Вернулся зимой, моя сестра Верочка лежала на столе еще не успели похоронить, сел на порог и принес страшную весть: «Дядю Вечу расстреляли…».

Дальше я уже не знаю, когда она вернулась в Невьянск, но знаю одно: ничего ей не дали из дома, только швейную машину, которую позднее в 1956 г. конфисковали. Для мамы была большая трагедия: пять душ детей, старшей пятнадцать, да и маме всего тридцать лет, без крыши над головой и без копейки в кармане».
Священник Невьянского Спасо-Преображенского собора Петр Иванович Иевлев был убит 26 августа / 8 сентября, он является последним священнослужителем погибших от рук карателей из Невьянского ЧК, и наверное, одним из последних невинных жертв, погибших при подавлении данного восстания. Из рассказа внука священномученика Вячеслава Луканина Сергия Илиодоровича Галкина:«Как только железнодорожное сообщение было восстановлено, в Невьянск к отцу отправилась старшая дочь Галина. По приезду ее приютил у себя в доме местный священник Петр Иевлев, который рассказал ей о том, что ее отец был расстрелян большевиками. На ее глазах вечером, после службы, в дверь раздался стук, в дом вошли двое в форме и сказали, чтобы священник вышел во двор. Отец Петр сказал что он не выйдет. Услышав отказ, вошедший достал револьвер и выстрелил в Петра, но жена успела стукнуть по руке (сковородой) и пуля прошла мимо.  Священник Петр выскочил во двор, но там были солдаты и он бросился к конуре, видмо хотел спустить собаку. Когда отцу Петру выстрелили в спину,  он побежав вдоль забора упал, к нему подошли и выстрелили в голову. В это время дочь Вячеслава Луканина Галина стояла у окна и видела как происходило это убийство. Всю жизнь у нее были вздернуты нервы. Ей тогда было 14 лет. Его похоронили рядом с диаконом Вячеславом за алтарем Невьянского храма. После этого Галину прятала у себя в погребе владелица сундучной фабрики  купчиха Недорезова»[9]. Из рассказа Людмилы Вячеславовны Пономаренко 1919 г.р. (г. Мельбурн, Австралия): «Галина рассказывала, что на ее глазах расстреляли священника в Невьянске. Он убегал, стреляли в голову, так что мозги вылетели на ворота».

Преследование и розыск непосредственных участников восстания продолжался не только в июне-сентябре 1918 года, но и после возвращения красных в 1919 году. Представители «народной власти» не могли потерпеть любое противление ей со стороны народа. Как отмечает А. М. Кручинин в своем труде, невьянских повстанцев арестовывали на протяжении всех 1920-1930 х гг., и даже частично в 1940 годы.

В настоящем докладе на основе документов и воспоминаний показаны обстоятельства невинной гибели всех жертв невьянского восстания бывших служителями Церкви. Из данного исследования можно сделать несколько выводов:

• В ходе подавления восстания священники явились, в некотором смысле, случайными жертвами. Из всех пострадавших священнослужителей, только в отношении одного Петра Иевлева причины убийства из-за недостатка материала остаются не до конца проясненными, все же другие – были убиты с обвинением в контрреволюционной деятельности. При этом каждое из обвинений является необоснованным. Только в одном случае, выделяется соучастие с деятельностью восставших, и то не физическая деятельность, а, скорее идеологическая – моральная оценка сущности новой власти и обличение ее (Призыв о. Иосифа Сикова к покаянию в большевизме). Ложность насажденного антихристанской пропагандой в среде большевиков убеждения о том, что священники являлись «ярыми пособниками контрреволюции», уже давно является доказанным фактом, который только вновь подтверждается настоящим исследованием.
• В отношении других социальных групп населения также применялись репрессии, как видно из доклада основной мотив для преследования был тем же – участие в контрреволюции. Преследованию подвергались доборовольцы, ушедшие в белую армию, их семьи, а также все военные и другие высокие социальные пласты населения – интеллигенция и зажиточные крестьяне.
• В богословской оценке, пострадавшие священно- и церковнослужители, по нашему мнению, могут быть рассмотрены как претерпевшие страстотерпческую кончину, и могут именоваться «мучениками за Христа не в строгом и прямом смысле слова, но окончивши свою жизнь насильственной смертью от руки “противников”, попавших в “сети диавола, который уловил их в свою волю” (2 Тим. 2,25-26)»[10], но таковое богословское осмысление является областью отдельного исследования.

Литература.

1. В Невьянске. Зауральский край, 1918. – 24 сентября.
2. Гоголев Андрей, иерей. Житие священномученика Вячеслава Луканина. Рукопись.
3. Государственный Архив Свердловской Области (ГАСО). Ф. 6. Оп. 19. Д. 476
4. Дневник жителя Невьянска Тюшкова Степана Николаевича // Очерки истории Невьянска. Новоуральск, 2008. С. 32–112. (С. 64).
5. Жития святых Екатеринбургской епархии. – Екатеринбург: Издательский отдел Екатеринбургской епархии, 2008. 803 с.
6. Кротова Г. А. Печерин А. В. Житие священномученика Вячеслава Невьянского (Луканина), диакона Преображенского собора. Изд. 2-е испр. и доп. Екатеринбург: Б.и., 2007. – 39 с.
7. Кручинин. А. М.  Невьянский набат. Народное восстание на Среднем Урале в июне 1918 г. / А. М. Кручинин. Екатеринбург: Банк культурной информации, 2010. 180 с.
8. Народная газета, 1918. № 9.

Новости епархии | 13 декабря 2012