Рождественское интервью Святейшего Патриарха Кирилла телеканалу «Россия 1»
7 января 2017 года, в праздник Рождества Христова, на телеканале «Россия 1» состоялся показ традиционного Рождественского интервью Святейшего Патриарха Московского и всея Руси Кирилла. Предстоятель Русской Православной Церкви ответил на вопросы политического обозревателя ВГТРК, ведущего программы «Вести» А.О. Кондрашова.
— Ваше Святейшество, спасибо Вам за то, что мы встречаемся в эти праздничные дни. Несколько последних лет на Россию просто падают какое-то испытание за испытанием. Вот и минувший год принес нам большую трагедию: погибли люди, как Вы сказали, гордость нашей национальной жизни, символы. Как ответить на вопрос, который звучит и на работе и дома, я очень часто его слышу: почему Бог призывает к себе лучших? Как нам найти утешение?
— Этот вопрос сопровождает всю человеческую историю. И всякий раз, когда мы соприкасаемся с горем, реально обжигающим наше естество, — не каким-то поверхностным, искусственным, а реальным горем, к которому прикасается наша душа, — мы задаем этот вопрос.
Какие-то мысли я готов сейчас озвучить, но первое, что я хотел бы сделать, — это еще и еще раз выразить глубочайшие соболезнования всем тем, кто в первую очередь обожжен этими страданиями, этим горем. И семье нашего замечательного посла в Турции, и родным всех тех, кто погиб в самолете Ту-154. А если говорить о путях Божиих, то в слове Божием сказано: «Мои мысли — не ваши мысли, и пути Мои — не ваши пути» (Ис. 55:8). Нам невозможно понять, что происходит, с точки зрения нашей логики и нашего представления о справедливости. Бог ведет род человеческий и каждого из нас одному Ему ведомым путем. То, что является трагедией для нас, не является трагедией для Бога, потому что Бог в вечности. Он знает, что происходит с человеком после смерти. Но пока мы здесь, пока мы в теле, пока мы ограничены своей логикой, своим отношением к тому, что есть горе, а что есть счастье, мы, конечно, никогда не сможем до конца ответить на тот вопрос, который Вы сейчас передо мной ставите.
Думаю, нахождение ответа на эти вопросы лежит не в рациональной плоскости, а в духовной жизни человека, когда вдруг в молитве он чувствует облегчение, когда через поминовение умерших перед ним открывается нечто, что он вдруг начинает чувствовать сердцем и успокаиваться. Вот поэтому я всегда призываю людей и сейчас хотел бы еще раз, обращаясь к близким тех, кто погиб, сказать: нужно особенно сильно молиться об упокоении усопших и о том, чтобы Господь успокоил души. Об этом молится Церковь, молятся очень многие люди в нашей стране и за ее пределами, ведь то, что произошло, действительно стало горем для нашего народа.
— Ваше Святейшество, в минувшем году Вы посетили целый ряд крупных европейских государств, таких как Франция, Англия, и встречались не только с паствой, но и с лидерами этих государств. Какие у Вас остались впечатления от этих встреч? Ведь у нас, с одной стороны, вроде как общее христианское начало, но в последние годы мы наблюдаем в Европе жесткую дехристианизацию. Осталось ли у нас что-то такое, на что можно опереться и пойти по пути сближения, или мы уже надолго врозь?
— То, что осталось от христианского наследия, и продолжает оставаться тем, что может нас объединить. Ничто другое нас объединить не может. То, что происходит в Европе, ведь не свалилось в конце XX или начале XXI века, — это вызревало в недрах исторического развития, которое в какой-то момент (а мы знаем, что этот момент именуется в истории эпохой Просвещения) стало исключать Бога из человеческой жизни и обустраивать человеческую жизнь исключительно на рациональном начале. Многим показалось, что это правильный путь, что Бог — это устаревшее понятие, да и вообще, как говорят агностики, нас не касается, есть Он или нет, давайте устраивать жизнь исключительно рационально.
На этом пути многое было достигнуто, но историческое развитие, которое исключает Бога, нежизнеспособно. Замечательный пример краха такого исторического развития, такого опыта устройства жизни — это наша собственная послереволюционная история. Мы выкинули Бога, мы отказались от всего того, что было святым и являлось идеалом для нас. Уповая на силу разума, на силу организации, на силу партии, на силу армии, на силу всего того, что было в наших руках, мы не сумели построить справедливое и процветающее общество, которое хотели построить, основываясь на этом рационализме.
То же самое происходит сейчас на Западе. Мы столкнулись с крушением нашей атеистической идеи на излете XX века, и я думаю, что сейчас происходит критическая переоценка рационализма и в Западной Европе. Конечно, истеблишмент, политические элиты, связанные с большим бизнесом, средства массовой информации, система образования работают по накатанному и пытаются воспроизводить эти фантомы. А вот душа народная, совесть человеческая, реальный опыт жизни подсказывает людям, что это неправильный путь, и если мы скажем, что сегодня вся Европа дехристианизирована, мы скажем что-то очень неверное.
— Наверное, это власть дехристианизирована…
— Элиты, власти, те, кто желает контролировать общественные процессы, — могущественные силы, связанные с финансами, средствами массовой информации, политическим истеблишментом. А жизнь народа все-таки отличается от того, что предстает как бы в витрине западного мира. Поэтому я глубоко убежден, что если будут сохранены, как Вы сказали, остатки христианского наследия, то они и могут стать общей ценностной основой для сближения Востока и Запада Европы. Никакой другой основы просто быть не может по определению.
— А вот насколько нас могут сблизить какие-то общие беды, как теракт на ярмарке в Берлине, подлое убийство нашего посла в Анкаре?
— Может, но это сближение никогда не будет органическим. Приведу пример. Война, борьба с фашизмом сблизили Советский Союз с западной коалицией. Еще не отгремели последние залпы Второй мировой войны, а Трумэн стал вынашивать планы ядерного уничтожения Советского Союза. Что это? Ведь мы вместе кровь проливали. Встреча на Эльбе — ведь это было не поддельное проявление чувств, и не просто союзнических чувств, но дружбы, уважения, воинского братства. Казалось бы, теперь на долгие годы обеспечено взаимопонимание, но все улетучилось очень быстро. Это не значит, что не нужно вместе бороться, — наоборот, вместе бороться необходимо.
— Почему же не хотят нам помогать в общей борьбе с терроризмом?
— Ну, здесь уже исключительно политическая тема. Не хотят, потому что борьба с терроризмом многими понимается как один из инструментов влияния на мир в плане достижения своих собственных политических целей. А если феномен терроризма начинает использоваться в качестве инструмента для достижения собственных политических целей, то никакой настоящей борьбы с терроризмом не будет. С этим мы сегодня совершенно очевидно сталкиваемся на Ближнем Востоке. То, что в последнее время происходит, то, что Россия сумела организовать коалицию в борьбе с терроризмом на территории Сирии, конечно, представляет собой замечательное явление в современной политической жизни. Искренне желаю, чтобы победа над терроризмом была действительно достигнута — вначале в Сирии, а потом и везде, где терроризм поднимает голову.
Но еще раз скажу: народы сближаются, органически сближаются, когда есть общность, — не только борьба, а ценностная общность. И я еще раз хочу подчеркнуть: именно христианское наследие является той ценностной общностью, которая дает надежду на подлинное сближение Востока и Запада. Если это явление исчезнет из западной жизни, если оно будет реально уничтожено, то мы потеряем все. Никакой ценностной общности уже не будет, а на прагматизме далеко не уедешь, будь то прагматизм экономический, политический или даже военный.
— Ваше Святейшество, мы все знаем, что и Русская Православная Церковь, и Вы лично потратили очень много сил на борьбу за жизнь нерожденных младенцев. Женщины часто говорят, что причина — это материальная необустроенность, но мы-то знаем, что на самом деле проблема шире. Это наш образ жизни. Кому-то надо доучиться, кому-то найти работу, а нашли работу — теперь надо делать карьеру. Все некогда, некогда, некогда… Насколько глубока эта проблема сегодня? И как сделать так, чтобы абортов у нас было меньше, а детей больше?
— Да, все упирается в нас самих, в наш внутренний мир, в наше целеполагание, ведь каждый хочет сделать карьеру в той или иной степени, в той или иной области, и желательно, чтобы эта карьера сопровождалась ростом материального благосостояния, — все это совершенно нормально.
Теперь давайте зададим вопрос: а что человек должен предпринять, чтобы сделать карьеру? В первую очередь, он должен научиться управлять самим собой. Он должен учиться самоограничению. Кому-то хочется пойти на танцы, а кто-то готовится к экзаменам очень серьезно. Кому-то хочется провести отпуск, раскрепостив самого себя и понаслаждавшись жизнью, а кто-то в это время нагружает себя дополнительными заданиями, какими-то проблемами, которые ему необходимо решить, готовя себя к успешной карьере.
Хочу привести пример из советского прошлого. У меня было много знакомых из научного мира, из медицинского мира, и многие из этих замечательных специалистов писали свои докторские на кухне, в маленьких хрущевских квартирках. Это ли не подвиг? Это ли не самоограничение? А если бы они отказались писать эти докторские и сказали: «да не могу я на кухне, тут сковородками стучат, детишки бегают»? Но ведь это самоограничение приводило к блестящей карьере…
— А к открытиям каким! До сих пор пользуемся!
— К открытиям. Так вот, то же самое — с детьми. Нельзя во имя карьеры снимать с себя те задачи, которые стоят перед тобой как перед личностью. Ты должен пойти на самоограничения. Да, появляется ребенок — конечно, затраты времени, сил, душевной энергии, ограничения в комфорте. Но без такого ограничения не может быть человеческого роста. Поэтому, когда мне говорят, что для того, чтобы быть счастливым, нужно сделать аборт, я отвечаю: это страшное заблуждение. Вы не будете счастливы, если, обеспечивая свое жизненное пространство, идете на то, чтобы убивать ребенка. Вот поэтому важно перестроить сознание. Нужно, чтобы каждый понял: без самоограничения, без подвига, без жертвы не состоится человеческая личность. А значит, и настоящая карьера не состоится. Любого успешного человека спросите: а как тебе удалось достичь этого? И ответ будет такой: через труд и самоограничение. Это непременное условие для человеческого роста. И дай Бог, чтобы это понимание глубоко вошло в сознание наших людей.
То же самое я хотел бы сказать еще об одном. Любви не бывает без самоограничения. Любовь всегда сопровождается жертвенностью. Если человек неспособен отдавать себя другому, то нет любви. Способность самоограничения в любви — это и есть подлинный тест, любишь ты человека или нет. Если ты ничего для него не можешь сделать, любви нет, как бы этот человек ни был для тебя привлекателен — внешне, эмоционально или каким-то другим образом.
Поэтому все это очень тесно связано — жертвенность, самоограничение, подвиг, карьера, любовь и человеческое счастье. И сохранение ребенка во всей этой системе является очень важным фактором, определяющим полноту человеческой жизни.
— Ваше Святейшество, в конце минувшего года при Вашем участии, а также при участии Предстоятеля Украинской Православной Церкви митрополита Онуфрия мы стали свидетелем того, как Украина получила своего военнопленного. Он был освобожден, причем без всяких условий — такой очень добрый и показательный жест. Скажите, пожалуйста, как Вы думаете, Церковь на Украине сыграет хоть какую-то роль в процессе национального примирения? Ведь в принципе, наверное, украинцы по-прежнему верят в Бога — взять хотя бы крестный ход, в котором столько народа приняло участие. Но возможно ли само национальное примирение сейчас? Есть ли кому помогать?
— Я больше скажу: если начнется национальное примирение, то именно потому, что Украинская Православная Церковь заняла ту позицию, которую она занимает. Это единственно правильная позиция. Реально идет гражданская война, гражданская конфронтация, страна разделена. Существуют гражданские противоречия, которые имеют исторические, религиозные, культурные причины, — не будем сейчас в это входить, — и никаким диктаторским подходом к регулированию общественной жизни эти противоречия снять невозможно. Православная Церковь понимает, что эти противоречия существуют, но жить-то нужно вместе, иначе действительно страна разлетится на куски. И Православная Церковь является этой миротворческой силой, у нее паства и на востоке, и на западе. Ведь и крестный ход пошел и с востока, и с запада: и там, и там десятки тысяч человек! Это был символ и знак того, что сохраняется потенциал к миротворчеству, к созиданию справедливой и мирной жизни на Украине. Но я должен сказать, что и все мы должны работать на это примирение. Я понимаю, что некоторые события на территории Украины, которые СМИ доносят до нас, возбуждают в людях чувство протеста. Но очень важно, чтобы это чувство протеста не перерастало в чувство ненависти. И очень важно, чтобы СМИ таким образом освещали украинскую тематику, чтобы среди нашего народа не возникало отрицательного, негативного, враждебного отношения к Украине. А весь этот неблагоприятный политический контекст пройдет.
— То есть Вы думаете, то, что наверху сейчас, эта пена сойдет?
— Это все пройдет. Останется народ украинский и великорусский. Мы всегда были вместе, мы были одним народом, потом этот народ разошелся по разным квартирам. Но мы остаемся людьми, которые объединяются единой верой, единой историей и едиными ценностями. И нужно сделать все для того, чтобы в сердцах людей не возникало неприязни и негативного отношения именно к народу. Вот этому делу примирения служит и наша Церковь. Мы молимся за каждой службой, чтобы Господь милость Свою излил на украинский народ и прекратилась гражданское противостояние. И мы пытаемся воспитывать и, думаю, не без успеха наш народ в любви к своим братьям и сестрам, живущим на Украине. Это единственный способ сохранить тесные узы, которые нас связывали на протяжении столетий. То же самое, несмотря на очень тяжелые условия, совершает Украинская Православная Церковь.
— Наша Церковь за века существования создала все предпосылки для того, чтобы расцвела наша великая русская культура. В последние месяцы вдруг обнаружился странный конфликт — конечно же, Вы о нем слышали. Конфликт между творческими людьми: одни против того, чтобы у творчества существовали какие-то рамки; с другой стороны, те, кто считает, что такие рамки должны быть, потому что нарушаются какие-то их представления о добре. Причем иногда последние борются своими методами, иногда даже силовым способом. Кто-то запрещает какие-то постановки, кто-то критикует фильмы, и до сих пор ни те, ни другие между собой не примирились. Вот, как, по-Вашему, Ваше Святейшество, искать компромисс, как их примирить?
— Кажется, Бродский сказал: всякое творчество — это молитва. Всякое творчество — в уши Всевышнего, это то, что направляется к Нему. Образное выражение, но оно говорит о самом главном. Творчество и культура должны возвышать человеческую личность. Если постановка, фильм, произведение искусства, литературное произведение поднимает человека, если оно дает ему силы любить, жертвовать, трудиться, уважать другого, — значит, это подлинная культура. Эти образцы культурного творчества культивируют человеческую личность, возвышают ее.
Но ведь что греха таить, многие произведения так называемой современной культуры превращают человека в зверя, раскрепощают инстинкты, поощряют самые гнусные проявления человеческой природы. Можем ли мы назвать культурой то, что разрушает человеческую личность, то, что превращает человеческую общность в стадо, в звериную стаю? Ведь каждый из нас знает примеры фильмов и книг, которые раскрепощают в человеке дионисийское начало, эту черную энергию. И если у людей в силу религиозных, мировоззренческих, культурно-исторических принципов возникает несогласие с такими произведениями культуры и искусства, почему же они должны молчать? Молчанием попирается Бог. Молчанием попирается истина. Есть моменты, когда молчать нельзя. Другой разговор, что это не должно переходить в акты вандализма, в насилие. Это совершенно очевидно.
Если мы заткнем рот человеку, который, исходя из своего понимания того, что есть добро и зло, протестует против проявлений так называемого творчества, то мы сделаем огромную ошибку. Другой разговор, что весь этот дискурс нужно ввести в цивилизованное поле. Но что для этого нужно сделать? Конечно, сейчас все обращают внимание на тех, кто радикально протестует, а не на тех, кто провоцирует эти радикальные выступления. Приведу пример. Знаменитая выставка в Манеже — произведения Вадима Сидура. За пару месяцев до этой выставки какой-то чиновник в Министерстве культуры подписывает распоряжение, которое объявляет эти кощунственные изображения произведениями искусства. А потом в центре Москвы устраивается выставка. Что это такое? Прямая провокация. Так вот, если мы будем наказывать только тех, кто протестует, а не разберемся в том, когда и как эти изображения стали произведениями искусства, почему они были выставлены в Москве, то у нас будет однобокий подход к теме.
Но я за свободу творчества, за свободу самовыражения. Что-то в изображениях на религиозную тематику может быть не вполне удобно для моего восприятия, но я с уважением отношусь к творчеству настоящих художников, и в этом смысле Церковь всегда была очень чувствительна и всегда знала границы выражения своего несогласия. Поэтому я за свободу творчества, за отсутствие цензуры, но и за взаимное уважение, за борьбу как с вандализмом, так и с провокациями.
— Ваша Святейшество, сейчас такая жизнь, бешеный ритм, время будто сжалось. Такое количество событий происходит за определенный период времени — мне кажется, такого никогда не было, и мы в этом ритме. А все еще на фоне гигантского информационного шума, войн, которые так или иначе касаются не только журналистов, но и всех людей. Все возмущаемся, сколько несправедливости в адрес россиян сейчас произносится в мире. Этот шум, шум, ритм, ритм — некогда остановиться, подумать. Научите, пожалуйста, посоветуйте, Ваше Святейшество, как остановиться и хотя бы на секундочку осмыслить сам праздник Рождества Христова, значение самого события рождения Христа для всего человечества и для отдельных личностей, для каждого из нас.
— Человек должен иметь некое убежище. Во время войны убежище спасает от физической смерти. Мы находимся постоянно в невероятной турбуленции, Вы правы. Колоссальной силы информационный поток привносит в наши дома, в наши семьи, в наше сознание, в нашу душу конфликты окружающего нас мира. Колоссальное воздействие оказывается на психику человека, его нервную систему и, конечно, нравственные чувства. Если постоянно находиться в условиях этой турбуленции, то это действительно грозит очень негативными последствиями для человека. И мы знаем, как развиваются неврозы, как развиваются психические заболевания, как человеческий организм не справляется со стрессами, как растет количество самоубийств, в том числе среди молодежи. Вот для меня убежищем всегда был храм Божий. Когда вы приходите в храм, все как бы остается за его стенами. Вы оказываетесь в атмосфере, где особенно чувствуется воздействие Божией благодати, когда человек начинает думать не о том, что за пределами храма, а о том, что у него в сердце, что у него в душе, когда он с сокровенным обращается к Богу. Причем это может произойти и во время службы, и вне ее. Очень много людей просто приходят в течение дня, свечу поставят, постоят, помолчат, подумают, сделают маленькую передышку в этой круговерти. А если нельзя в храм сходить (иногда и на это времени не хватает, даже когда храм совсем рядом и по пути), то нужно, чтобы дома было такое время. Верующие называют это временем молитвы — в начале и в конце рабочего дня. Молитва помогает успокоиться, сосредоточиться, набраться сил. Ведь неслучайно есть люди, которые всю свою жизнь посвящают молитве. Не от того, что хотят наложить на себя какие-то неудобоносимые бремена, а потому что есть такая потребность у человека.
Ну, а Рождество Христово — это особое время, ведь все, что нас окружает, напоминает об этом событии: и торжественные богослужения, и то, как народ празднует это событие. Поэтому в эти дни мы должны особенно чувствовать Божие присутствие. И я хотел бы каждому, кто нас сегодня слышит и видит, пожелать счастливого Рождества — в том смысле, чтобы этот праздник действительно дал нам возможность пережить сердечное счастье, радость, мир и покой. Без этого человеческая жизнь лишается своей полноты, и как бы ни были трудны обстоятельства внешней жизни, очень важно находить в себе силы, в том числе прикасаясь к святому, светлому и радостному, воздействовать на душу свою так, чтобы в ней было больше мира, добра и правды.
— Спасибо, Ваше Святейшество. С праздником!
— Благодарю Вас. С праздником!
Пресс-служба Патриарха Московского и всея Руси
